Читаем Полдень. Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади полностью

Полдень. Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади

Живу я по-прежнему. Работаю, но боюсь, что скоро меня выставят с работы. Я по-прежнему могу делать только самое простое (к тому, что я тебе писала раньше, прибавилось еще подрубание полотенец), но этой простой работы часто не бывает, а более сложную я делать не могу: не могу сделать ровный шов — по-видимому, это из-за глаз. Глаза порядком устают. Пока я стараюсь все же удержаться в мастерской, но как это мне удается, не знаю. Мне уже пару раз говорили, что нечего занимать машину. Чувствую я себя так себе. Дозу галоперидола мне снизили, но нет хорошего корректора. У меня, видимо, очень слабый организм на лекарства: другие получают столько же и даже больше и ничего не чувствуют, а меня одолевает скованность, не могу лежать, читать, тем более заниматься. Я уже написала Вере и тебя тоже прошу: попробуйте достать и прислать мне ромпаркин или (если его нет) циклодол. Пусть этим займется Юра[51], он ведь может выписать рецепт. Только не откладывая. Мне нужно 60 таблеток в месяц.

Мама! Ясику я пишу отдельно, так как посылаю ему набор открыток.

Как вы собираетесь праздновать Осин день рожденья? Отпразднуйте обязательно. Ведь он теперь уже, наверно, поймет, что это его праздник. Не забудь пригласить Темку. Кстати, я не поняла, с кем Ося сфотографирован. На одной фотографии, где конь, похоже, что Темка. А кто на другой?

Да, передай Ире, что я бандероль с московскими хлебцами получила и съела. Спасибо. Надеюсь, она все-таки выберет время и напишет мне.

Целую тебя и вас всех. Будьте здоровы.

Ваша мама Наташа.

8

2/VI–71. Милая моя мамочка! До сих пор радуюсь, что вы ко мне приезжали, живу воспоминанием о свидании и надеждой на следующее. Еще живу ожиданием комиссии, которая будет, наверное, в середине месяца. Мне-то, наверное, комиссия ничего не принесет, но надежда — коварная штука, пробивается даже в безнадежной ситуации. Главврач меня вызывал, сказал, что выписывать меня рановато, но что если Лунц [имя вычеркнуто другими чернилами] меня выпишет, врачи возражать не будут. Так что одна надежда на Лунца [имя вычеркнуто другими чернилами]. Сама понимаешь, что шансов почти нет. В следующем письме уже сообщу результаты комиссии.

Сегодня получила письмо от Иры. Она просит написать тебе, устраивают ли меня такие письма (трудно ей пишется сейчас). Конечно, устраивают, пусть пишет, как может. Передай ей и всему ее семейству привет.

Получила письмо и от Гали Корниловой. Она пишет, что высылает мне свою книжку, пока я ее не получила. Она передает мне поздравления от Сережи, Катьки и от Ани. Ей и всем им передай мой привет. Как у Катьки прошла операция?

Мама! У меня к тебе просьба: посмотри в моем большом польско-русском словаре слово pomyślność, напиши мне все его значения, а то оно у Татаркевича часто встречается, а я его не могу точно перевести. Татаркевича собираюсь на воле переводить, а здесь пока прочитаю. Это книга «О счастье». Не слышала ли ты, что с «Историей эстетики»? От Наташи Трауберг я ничего не получаю. Присматривает ли она за судьбой книги в издательстве?

Жду ваших писем о том, как вы доехали, как Ясик кончил учебный год, как Ося пошел в детский сад, что у Ясика с летом. Новостей у меня никаких нет, писать больше нечего. Погода — то жарко, то холодает. Я немного загорела, главным образом, спина. Письмо твое главврач получил, при мне частично прочел его вслух, письмо очень хорошее.

Вот и все.

Целую тебя и детей.

Твоя Наташа.

Мне так хочется домой, именно домой. Когда вернусь, буду такой домоседкой, так хочется быть дома, дома.

9

16/VI–71. Здравствуй, милая мамочка!

Позавчера прошла комиссию, но результатов пока нет: меня оставили до приезда Лунца, его не было на комиссии, приедет, наверное, на днях. Но так как 20-е — воскресенье, я хочу сдать письмо завтра. На комиссии я была спокойна, на вопросы отвечала хорошо, но перед комиссией очень волновалась, жила в большом напряжении, недели две ничем не занималась и читала только русские книги. Сейчас уже продолжила свои занятия немецким, за чешский и за польские книги пока не взялась, но постепенно тоже возьмусь. Приезда Лунца жду спокойно, готова к тому, что меня не выпишут. Конечно, очень хочется домой. Ничего так не хочу, как быть дома, с тобой и с детьми. Писать больше нечего.

Будьте все здоровы.

Пиши мне почаще.

Целую вас всех.

Ваша мама Наташа

P.S. Да, я, конечно, хотела бы, чтобы ты приехала на свидание с Ясиком, т. е. еще в июне.