Полдень. Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади

Народный заседатель: Как вы оцениваете, что ваше сборище так быстро, так оперативно разогнали?

Бабицкий: Нас, очевидно, ждали.

Народный заседатель: А с кем вы договаривались идти на Красную площадь?

Бабицкий: Я отказываюсь отвечать.

Прокурор: Когда вы изготовили тот лозунг, который остался у вас дома?

Бабицкий: Отказываюсь отвечать.

Прокурор: Для чего вы его изготовили?

Бабицкий: Чтобы принести на площадь. У меня возникло минутное колебание, и я этот плакат с собой не взял.

Прокурор: Где он?

Бабицкий: Я полагаю, уничтожен. Большего я говорить не желаю.

Прокурор: Был ли у вас с собой лозунг, когда вы пришли на Красную площадь?

Бабицкий: Отказываюсь отвечать.

Прокурор: Почему?

Бабицкий: Потому что этот вопрос не относится к сути дела. Была демонстрация, и был разгон демонстрации, а все остальное не имеет значения.

Прокурор: В какое время и в каком месте вы встретились с Богораз и Литвиновым?

Бабицкий: У Лобного места, времени точно не помню.

Прокурор: Знали ли вы заранее, что на Красной площади будут Богораз и Литвинов?

Бабицкий: Я отказываюсь отвечать. Я уже один раз мотивировал, почему, – считаю, что это не имеет отношения к существу дела.

Судья: Вам предъявлено обвинение в предварительном сговоре, и это вопросы по существу предъявленного обвинения, а не праздное любопытство. Поэтому вы обязаны отвечать на эти вопросы.

Прокурор: Кто-нибудь из других лиц, кроме подсудимых, знал, что вы собираетесь идти на Красную площадь?

Бабицкий: Отказываюсь отвечать.

Прокурор: Понимали ли вы, что вы своими действиями собираетесь нарушить общественный порядок?

Бабицкий: Я не только не предполагал нарушить общественный порядок, но принял все меры, чтобы он не был нарушен.

Прокурор: Какое у вас образование?

Бабицкий: В 1953 году я окончил институт инженеров связи, в 1960 году закончил филологический факультет МГУ.

Адвокат Поздеев: В чем вы были одеты?

Бабицкий: Как сейчас, за исключением пиджака.

Судья: «Как сейчас» в протокол не запишешь. Скажите точнее.

Бабицкий: Белая рубашка, серые брюки.

Поздеев: За время вашей научной деятельности были ли у вас опубликованы научные работы и сколько?

Бабицкий: Двенадцать вышли, три находятся в печати.

Поздеев: Вы видели тексты лозунгов? Знаете их текст?

Бабицкий: Не могу сказать, что видел их все, они стали мне известны из материалов следствия.

Поздеев: Переведите текст своего лозунга.

Бабицкий: «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия».

Поздеев: Вы искренне были убеждены в своей правоте? Или у вас были другие цели?

Бабицкий: Я не побоюсь сказать, что цели были… (поколебавшись) высокие. Разве пойдешь в тюрьму из-за того, в чем искренне не убежден?

Поздеев: Считаете ли вы, что лозунги содержали лживые измышления и клевету на наш общественный строй?

Бабицкий: Никоим образом. Я решительно отрицаю, что содержание лозунгов порочит общественный и государственный строй. Ни один лозунг не содержит ни клеветы, ни измышлений. Ни один человек в СССР не стал бы спорить с требованием свободы и независимости Чехословакии. Против текста этого лозунга, я думаю, не станет возражать ни один здравомыслящий человек. Об остальных лозунгах могу сказать то же самое.

Поздеев: Кто вас сажал в машину: лица в гражданском или работники милиции?

Бабицкий: К машине меня подвели лица в гражданском, внутри был милиционер, он открыл дверцы.

Поздеев: Пытались ли вы оказать сопротивление?

Бабицкий: Нет, никакого сопротивления я не оказывал: ни милиции, ни гражданским лицам, совершавшим хулиганские действия, – даже тому мерзавцу, который выбил зубы Файнбергу.

Судья: Подсудимый, я вас предупреждала.

Бабицкий: Извините.

Поздеев: Кроме фразы о «тяжелой ошибке», вы ничего не говорили?

Бабицкий: Не помню других фраз. Кажется, я больше ничего не говорил.

Поздеев: Слышали ли вы выкрики?

Бабицкий: Никаких выкриков я не слышал, а содержание разговора других трудно было услышать.

Адвокат Монахов: Сходили ли вы с тротуара на проезжую часть до момента задержания?

Бабицкий: Я не поднимался. Даже при задержании я не сам поднялся, а меня подняли.

Монахов: Почему вы продолжали сидеть на тротуаре?

Бабицкий: Я не поднялся, и никто не поднялся. Мы сидели, чтобы ни малейшим движением не нарушить порядка.

Адвокат Каминская: За то время, что вы сидели, проезжала ли хоть одна машина?

Бабицкий: Я никогда не видел, чтобы там проезжали машины, потому и выбрал это место.

Каминская: Оказывал ли сопротивление хоть кто-нибудь из ваших товарищей?

Бабицкий: Никто не оказывал никакого сопротивления, даже Файнберг.

Судья: Суду уже совершенно ясно, что никто из подсудимых сопротивления не оказывал.