Полдень: Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади

Бабицкий – честный человек, и если он высказывает мнение, то верит в него. Но тогда отпадает заведомость. Состав статьи 1901 – конкретный. Измышления, клевета или распространение заведомо ложных измышлений – ни один из этих признаков не содержится в действиях Бабицкого.

В доме подсудимого найдена доска с текстом плаката, который на Красной площади не фигурировал. Но изготовление этого лозунга не вменяется ему в вину, а значит, нечего и говорить о его содержании. Принести тот лозунг, который он держал, Бабицкий не мог, так как лозунг не поместился бы в его кармане. Жена Бабицкого подтвердила, что он вышел из дома без плаката. Свидетель Давидович показал, что плакат на чешском языке был вынут из коляски. Государственный обвинитель упомянул реплику Бабицкого: «Мы теряем своих лучших друзей». Но если ему инкриминируется эта фраза, то неясно, по какой части статьи – по 1901 или по 1903. Но по 1901 требуется неоднократное устное распространение. Может быть, по 1903? Но фраза сказана не громко, обычным голосом, в ответ на какое-то замечание, к тому же она не порочит советский государственный и общественный строй. Таким образом, не доказано изготовление, не доказана заведомость, не доказано, что лозунг порочит советский государственный и общественный строй, не доказано, что Бабицкий его принес. Следовательно, по статье 1901 Бабицкий подлежит оправданию. Сложнее обстоит со статьей 1903, в которой говорится о групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок. Действия, действительно, носили групповой характер. Обязательно ли здесь присутствовал сговор? Возможно, это была общая информированность. Но суть не в наличии или отсутствии сговора, а в том, привели ли действия подсудимых к грубому нарушению общественного порядка. Прежде всего, это незначительная группа в семь человек. Они сели на тротуар. По тротуару транспорт не ходит. Я полагаю, что нарушение порядка должно быть действием самих обвиняемых. Никто из свидетелей ничего не сказал о действиях Бабицкого. Ни он, ни вся группа не могли мешать транспорту. Говорят, что действия подсудимых собрали толпу. Я не убежден, что толпа – это стационарное понятие. Свидетели называли цифру 30—40 человек. Для масштабов Красной площади 30—40 человек – это немного. Говорят, что, когда их увезли, была толпа до 400 человек, но за то, что произошло после того, как их увезли, подсудимые отвечать не могут. Из всех действий Бабицкого остается одна его фраза – о том, что мы теряем своих друзей: чехов и словаков, о которой он сказал на суде сам. Я полагаю, что по статье 1901 Бабицкий подлежит оправданию за отсутствием состава преступления, а по ст. 1903 – за недоказанностью преступления.

При вынесении приговора прошу суд также учесть, что Бабицкий работает в уникальной области науки и специалисты в этой области редки.

Речь адвоката С. В. Калистратовой (защитник Вадима Делоне)

Я прошу вас, товарищи судьи, отнестись снисходительно к некоторым шероховатостям, которые могут быть в моей речи, так как я начинаю эту речь на двенадцатом часу непрерывной работы.

Мы, юристы, глубоко уважаем закон и знаем, что нельзя оправдать нарушение закона никакими, даже самыми лучшими побуждениями. Руководствуясь законом, и только законом, я обязана, в силу своего профессионального долга, просить суд об оправдании Вадима Делоне, так как ни в законе, ни в материалах дела нет оснований признать уголовно наказуемыми его действия. А если нет преступления, то нет места и для применения уголовной репрессии.

Правовой анализ материалов дела в моей речи будет очень краток, так как я постараюсь избежать повторения доводов товарищей по защите, выступавших до меня. Но прежде чем я перейду к изложению основной позиции защиты, я не могу не отметить, что даже с точки зрения государственного обвинителя, который считает виновность Делоне доказанной, даже с этой точки зрения невозможно понять, почему прокурор требует такой суровой меры наказания для Делоне. В своей суровой несправедливости прокурор даже прямо нарушает закон, когда он просит, определив Делоне по совокупности двух вмененных ему статей наказание в виде лишения свободы сроком на два года, присоединить к этому наказанию еще год лишения свободы по предыдущему приговору, в то время как по правилам статей 41 и 44 Уголовного кодекса может быть присоединена лишь неотбытая часть наказания. Вы знаете, товарищи судьи, что Делоне до освобождения из-под стражи по приговору 1967 года пробыл в заключении более семи месяцев. Следовательно, в соответствии с буквой и смыслом закона, прокурор не имел оснований просить вас о присоединении года лишения свободы по предыдущему приговору.

Но дело даже не в этом.

Когда глядишь на Вадима Делоне, когда знаешь материалы дела, когда видишь его в суде и сравниваешь его с другими, – а такое сравнение неизбежно, – то возникает тягостное впечатление, что прокурор требует для Делоне наказания совсем не за то, в чем его формально обвиняют.