Полдень, XXI век, 2008 № 12

К тому времени, как я дошёл до самого главного босса, тьма за окном сгустилась. Пора уже было ложиться спать, но я не сделал одно маленькое дело. Когда готовил ужин, обнаружил, что мой холодильник заметно опустел. Так что я выключил комп, собрался и вышел на улицу. «Перекрёсток» у нас через улицу, я люблю туда именно поздним вечером ходить, ни тебе очередей к кассе, ни толкучки между стеллажами. Хорошо!

Едва я вышел из подъезда, как в нос мне ударил жуткий запах. Это было нечто тошнотворное, смесь гнилого мяса, сырой земли и чего-то ещё. Источник запаха сидел в сумерках на скамеечке перед подъездом Запах шёл волнами от человекообразной фигуры. Сверху, с головы, она была покрыта ровным слоем чего-то белого и ворсистого. Белый покров заканчивался где-то в области ног. Сами ноги выглядели неестественно тонкими. Я на цыпочках прошёл мимо этого существа и постарался как можно быстрее от него удалиться. Бомж, наверное. Но это же невероятно! Люди не могут ТАК вонять.

Обратно я шёл гружённый сумками. Ещё задолго до подъезда своего я почувствовал этот запах. Пройдя мимо бомжа, я поставил сумки возле входной двери и решительно развернулся. Блин! Может, он ещё и на ночь устроиться здесь собирается.

— Слышь, мужик! — начал я, приближаясь к фигуре. — Валил бы ты отсюда по-быстрому!

Вся моя решительность моментально испарилась, как только фигура поднялась со скамейки и сделала шаг мне навстречу. Белый покров оказался волосяным, теперь я это разглядел. Фигура сделала ещё один шаг, затем руки, неестественно тонкие, медленно поднялись и раздвинули волосы там, где за ними должно было оказаться лицо. Вместо лица там показался череп. Голый череп, чуть ниже был виден воротник с ярко блестевшей позолоченной пуговицей.

Дико заорав что-то нечленораздельное, я изо всех сил пнул это существо ногой. И оно тут же развалилось на куски!

В квартиру я войти никак не мог. Ключ три раза подряд вываливался у меня из рук. Потом, когда я всё же его вставил, дверь открылась сама. За порогом меня встречал Саша. Удивлённо посмотрев мне в лицо, он спросил:

— Ты куда ходил?

— В «Перекрёсток», за продуктами.

— И где они?

— Внизу.

— А почему?

— Там Котрахов!

— Кто?

— Котрахов!

Вынеся из этого содержательного диалога что-то своё, Саша направился вниз. Когда он вернулся с моими продуктами, я сидел на кухне и пил валерьянку не каплями, а ложками.

— Ты Котрахова помнишь? — спросил я его, прежде чем он успел мне что-то сказать.

— Ну, помню!

Ещё бы он не помнил! Это было наше проклятье! Этот парень доставал всех, кого мог достать. Высокий блондин, он не был дураком, но отличался редкой дезорганизованностью. У него не было планов дальше, чем на три часа вперёд. Уроки он не делал из принципа. Периодически он вообще в школу не ходил. Такие дни были для всех в школе подарком. Все его шалости прикрывались его богатыми родителями, которые души в любимом и единственном сыне не чаяли. Это его, в конце концов, и сгубило. В десятом классе он наглотался каких-то таблеток и утонул в бассейне.

У него были пышные похороны, почему-то его родители посчитали нас с Сашей близкими товарищами Котрахова (убей меня бог, не помню его имени!) и пригласили нас на похороны. Когда я увидел его в гробу, то больше всего поразился крупным, блестящим, позолоченным пуговицам на рубашке покойника.

За десять лет волосы могли вырасти, а пуговицы так и не потускнели.

— Это был Котрахов, там, внизу.

— Кто внизу-то? Не было там никого.

— Ну ты видел куски внизу? Это он!

— Да не было никаких кусков!

— А запах?

— Какой запах?

Понятно.

— Проехали, — сказал я. — Замнём пока для ясности. Спать пора.

— Ты мне выпить не купил случаем? — в голосе у друга моего звучала безнадёжность. Ответ он знал заранее. Надо же! Я на взводе, а у него мысли только об одном.

— Нет, не купил. Деньги у тебя кончились?

Он не ответил и побрёл к себе.

А я к себе.

На стуле я обнаружил старую тетрадку с заговорами. Некоторое время я тупо смотрел на неё, чувствуя, как во мне зреет мысль. Потом я открыл её на заложенном месте и заново прочёл заговор против пьянства. Мысль так и не дозрела, а я лёг спать.

Дозревание мысли произошло во сне. Я сидел за длинным столом на кладбище. За столом кроме меня сидела целая куча мертвецов. Там был Терёмин, мой бывший начальник участка, поехал в прошлом году в деревню, и там его в драке зарезали. Там был Семёнов, шлифовщик с нашего участка. У него случился приступ алкогольной эпилепсии, он упал и стукнулся виском о металлический угол своего станка. Охранник Толя, его как-то ночью убили работяги-лимитчики, он пытался помешать им выносить с завода слитки латуни. Целая куча знакомых мне покойников сидела за столом с выпивкой и закусками. Периодически кто-то из них вставал и произносил:

— Пока лежат мертвецы!

И тогда все они выпивали.

Я попытался подняться из-за стола, уйти, но не смог. Как только я встал, у меня в руках тут же оказался бокал. И я хотел было выругаться и сказать, что здесь какая-то ошибка, но против моей воли мои губы стали складываться, растягиваться и произносить слова, который я произносить не хотел;