Полдень, XXI век, 2010 № 01

Широко известно, что в военное время тангенс прямого угла равен единице. Шутки шутками, а только феномен заветных слов не стал единственным в своём роде. В отдельных регионах — Занзибаре, Девоншире, Еврейской автономной области и Цюрихе — дважды два стало равняться примерно трём целым и четырнадцати сотым, и этому числу даже специальное название придумали — здец (по первым буквам мест, в которых оно получается). А так как связь поддерживалась только почтой, подобных феноменов могло быть в десятки, в сотни раз больше, просто на них ещё никто не обратил внимания.

Несмотря на катаклизмы и связанные с ними трудности (из-за числа здец во многие чертежи вкрались ошибки, а заторможенное отсутствием заветных слов мышление мешало эти ошибки обнаружить), паровое вещание запустили ещё до Нового года.

Бригада незаконно вварила трубу на перегоне Пермь — Сыктывкар-Воркута, и никто этого даже не заметил. Централизованная опрессовка системы прошла без сучка без задоринки — видимо, проектировщики загрубили давление в трубопроводе десятка на два очков, поэтому небольшая потеря давления на магистрали осталась незаметной.

Всё казалось таким замечательным, что даже подозрительно. Но едва работы по монтажу парового вещания в городе и районе завершились, стало ясно, в чём подвох. Кризис никуда на самом деле не делся, просто его некогда было замечать.

В обязательном порядке требовалось поставить на отопительный стояк счётчик давления, весьма, кстати, недешёвый. А как иначе — вдруг ты тайком к батарее подключишься и за бесплатно паровой трафик пользовать будешь?

Тут же появились государственные службы по обслуживанию и установке этих счётчиков, а если ты хотел автономную систему отопления и не собирался подключаться к глобальному паровому вещанию, тебя начинала окучивать целая куча служб и ведомств, удовлетворить потребности которых было дороже, чем подключиться. Цены на углеводороды взлетели до небывалой отметки, стоимость продуктов тоже выросла.

А работы по-прежнему не было.

Гардин сказал, что раз всё сделали, а грузоперевозок по-прежнему нет, — всех отправят в отпуск без содержания. Вырученных с шабашки денег едва хватало протянуть до весны, да и то — если по счетам не платить. Весной, конечно, обещали некоторую ремиссию — там же посевная начинается, удобрения нужны, перевозки будут. Ну, ладно, летом можно перейти на подножный корм: грибы, там, ягоды, рыбалка, мелкий разбой. А потом что делать?

— В деревню уедем, там жить будем, — сказал Митя.

— Ага, — хмыкнул бугор. — То-то я погляжу, все туда так и рвутся.

Игорь в деревне жил — и вполне был согласен с бугром: развернуться у нас нигде не дадут.

И вот именно в эти дни сомнений и тягостных раздумий о судьбах своей родины Опарыш подал здравую мысль:

— А взять путёвку в Швецию, как мохнорылый брал, и попросить там политического убежища.

— Кому ты там в Швеции нужен? — спросил Митя.

— Как ты там убежища попросишь, когда ты и по-нашему едва языком шевелишь? — покачал головой бугор.

— Где ты денег на путёвку возьмёшь? — шмыгнул носом кузнец.

— Да на кой тебе вообще эта Европа сдалась? — затянул Игорь всем знакомую песню. — Ненавижу их. Всё на них смотрим, на ихнюю цивилизацию. А нам эта цивилизация…

— Раньше, Андрюха, думать надо было, — не слушая камланий сварщика, сказал Оскар. — Когда Интернет был. Познакомился бы на каком-нибудь сайте с богатой шведкой и организовал бы с ней…

— …Шведскую семью! — заржал кузнец.

Все загалдели, обсуждая эту перспективную некогда мысль: всё-таки в Европе кризис почему-то легче переносят, чем у нас, и почему так, и какие всё-таки уроды сидят в Кремле, и какую они козью морду придумали с этим паровым вещанием.

— А у меня тётка под Питером живёт, — вдруг вспомнил Лёха. — Недалеко от эстонской границы.

— А у меня — в Питере, — сказал Игорь.

— А у Мити баба в Чердыни, — пошутил Опарыш.

Оскар скромно промолчал, хотя его брат жил в Западной Германии.

— Так это, — сказал Лёха, — можно поехать к тётке — и перейти границу.

— Зачем? — удивились коллеги.

Лёха немного сбивчиво объяснил, что в Европе сейчас демографическая ситуация никуда не годится, стареет Европа. И ещё её поприжали арабы. «Ну и правильно сделали», — попытался остановить кузнеца Игорь, но Оскар сказал, что казахам слова не давали. «Мы, как близкие по культуре — всё-таки европейского в нас больше, чем арабского, — гораздо более желательные мигранты для той же Германии и Франции, — продолжил кузнец. — Вот собраться бы да махнуть к Вовке Камерлохеру в Дюссельдорф!»

Тут все посмотрели на Оскара: что он на это скажет?

Оскар сказал, что, в общем-то, идея ему нравится, но кто ж их туда пустит? И даже если впустят, то ведь потом всё равно выгонят. Хотя… пока поймают, пока разберутся, пока ноту в посольство отправят, пока в посольстве будут разбираться, что это за беглые холопы да из какой губернии… полгодика протянем, а там, глядишь, и зацепимся как-нибудь.

— А ты, — Лёха ткнул пальцем Игорю в грудь, — можешь в Кзыл-Орду возвращаться. А оттуда и до Китая рукой подать. Если втиснешься.