Полдень, XXI век, 2010 № 01

— Да не премию, недалёкий ты человек! — и кузнец потряс бумагой с какими-то письменами. — Нас в Париж зовут!

В бумаге было написано, что некий Галло-славянский литературный легион приглашает кузнеца в Париж, участвовать в массовых гуляниях в честь Гоголя.

— Почему в Париже? — удивился Оскар.

— Пьянствовать будете? — уточнил Опарыш.

— Тебя в качестве Вия приглашают? — блеснул начитанностью Игорь.

— Вы что, не поняли? — Лёха с жалостью оглядел коллег. — Это же шанс!

Бугор молча наблюдал эти массовые беспорядки… то есть гуляния, а потом вполне резонно заметил:

— Так пригласили-то тебя, нам какая радость?

Радость не радость, а тема для серьёзных раздумий всё же имелась. В следующем письме кузнеца просили рекомендовать каких-нибудь талантливых писателей из глубинки, чтобы их не стыдно было показать взыскательной парижской публике. И у кузнеца возникла бредовая идея.

— Что? Писателем? Да я!.. Да мне!.. Я в твои годы ванны на пятый этаж на спине подымал! Я с сороковой отметки падал! У меня трудовой стаж с четырнадцати лет! — ярости бугра не было предела. — А ты из меня писателя сделать хочешь?!

Все с укоризной посмотрели на Лёху.

— Ты это, Алексей, не подумавши сказал, — покачал головой Оскар. — У нас ведь тоже принципы есть, не смотри, что мы не из аристократов.

— Я писать ничего не буду, — ушёл в несознанку Вовка.

— И подписывать тоже, — добавил Игорь.

— Так вам ничего писать и не придётся, — Лёха пожал плечами. — Я сам уже всё за вас написал и отправил.

Если бы кто-то испортил воздух во время обеда, это вызвало бы реакцию менее бурную, чем заявление кузнеца. Сварщик обещал Лёху зарезать, бугор сетовал, что Сталина нету, Волокотин сказал, что подаст в суд прямо сейчас, и даже извлёк из кармана бесполезный мобильник.

— Как мы людям в глаза смотреть будем? — спросил Оскар. — Они ведь будут пальцами тыкать и говорить — смотрите, вон писатели пошли.

— Да чего такого? — растерялся кузнец. — Они ж французы, им всё равно, писатели вы или асфальтоукладчики.

— А при чём тут французы? — удивился Оскар. — Нас тут писателями обзывать будут.

Об этом Лёха как-то не подумал, но сдаваться не собирался.

— А мы не будем говорить, что мы в качестве писателей едем.

— А в качестве кого? — усмехнулся Вовка.

Лёха какое-то время шарил глазами по кухне, посмотрел в окно, опустил взгляд — и так хлопнул себя по лбу, что если бы там были мозги — вылетели бы через уши.

— Мы как специалисты по монтажу и ремонту аппаратуры парового вещания поедем.

Мужики переглянулись.

Каждый русский человек — или, если быть точнее, каждый человек, думающий на русском языке, — в душе немного аферист. Лёха написал несколько рассказов, подписал их именами своих коллег и отправил во Францию на авось. Он вовсе не был уверен, что рассказы по стилистике так уж отличались друг от друга и тем паче от его собственной. Более того — Лёха совсем не был уверен в наличии собственной стилистики.

Однако прокатило. Может, потому что общий уровень писателей был невысок, может, потому что невнимательно читали, но не прошло и недели, как из Франции ответили: приглашаем всех.

Конечно, пришлось ещё множество мелких вопросов утрясать. Например, со срочностью оформления загранпаспорта. Времени-то — от силы месяц, а сроки в ОВИРе на порядок больше. Лёха так об этом в легион и написал: типа, мы документы собрали, но нас не хотят оформить быстро. Уже на следующий день загранпаспортами занялось областное управление миграционной службы. И всего-то один звонок по паровой связи из Парижа!

Но если бой с бюрократической машиной был просто нудным и долгим, то битва с роднёй оказалась вообще изматывающей. Жёны, дети и прочие, кого мужики хотели брать с собой в загранку, наотрез отказывались уезжать насовсем. Даже у Игоря жена, которую, по его словам, он держал в ежовых рукавицах, наотрез отказалась продавать дом и хозяйство и вообще — покидать родину. И дочек пригрозила не пустить.

— Зарежу, — психовал сварщик.

Риск был, и риск немалый. Ну, продали бы мужики здесь квартиры, машины, дома, садовые участки и мебель. Ну, выручили бы каждый в среднем по миллиону-полтора… Ну, обменяли бы на европейскую валюту… так ведь это же всего-навсего двадцать-двадцать пять тысяч в ихних деньгах, какую халупу можно снять за такие деньги, и как долго можно продержаться? К тому же цены на недвижимость в городе как-то вдруг резко упали: все норовили продать квартиру, недорого, срочно, как будто все собирались ехать в Париж.

В конце концов мужики решили ничего не продавать. Кто знает — вдруг придётся возвращаться? И тут возникла другая проблема — где взять денег? Сроку на обустройство в столице Франции было не так уж и много: за те три дня, пока Лёха будет изображать делегацию уральских писателей, мужики должны были найти работу и подать просьбу о политическом убежище. Шастать же по незнакомому городу, да ещё и без цента в кармане, да ещё и зная, что в номере тебя ждут голодные жена и дети, как-то мужикам не улыбалось.

И, между прочим, Гардин заметил всеобщее мельтешение в бригаде.

— Чего шепчетесь по углам? — спросил начальник.