Полдень, XXI век, 2010 № 01

Народ спешно валил из страны. На Дальнем Востоке и в Сибири, говорят, люди снимались целыми населёнными пунктами и уходили: Камчатка с Колымой и Чукоткой — через Берингов пролив до Штатов подались, а вслед за ними Приморский край с Хабаровским. Китайцы им в этом деле, конечно, помогли — квартиры и имущество скупили по баснословным ценам, чтобы, значит, наши не передумали. И транспорт бесплатный предоставили.

Сибирякам, конечно, сложнее пришлось — им-то куда деваться? Но и тут Китай протянул дружественную руку, и куча поездов, самолётов и просто автомобилей потянулись к восточной и западной границам бывшего самого большого государства в мире.

Мужики переглянулись. Все вспомнили, что на пермских улицах как-то стало слишком свободно — машин мало, пробок никаких, да и в родном городе как-то значительно поубавилось народу.

Когда Гардин ушёл в туалет, Игорь выразительно посмотрел на Лёху.

— Мы, типа, что — не одни такие умные оказались?

— А ты, типа, думал, что гений? — ответил кузнец. — Народ мудр, сообразил, что нечего тут делать, вот и сваливает помаленьку.

— Да где ж помаленьку, когда места в вагоне не хватает, на третьих полках едут?

— Скажи спасибо, что в вагон попали.

— Тебе сказать, что ли?

Тут Оскар сказал, что на следующей станции всех недовольных высадит, и достал бутылку. После второй рюмки Игорь сразу помягчал, начал травить байки про Колпашево и Кожевниково, к нему присоединился Гардин, и вскоре весь вагон, затаив дыхание, слушал, как и где бухали или работали сварщик и его начальник.

С шутками и прибаутками коллектив русских писателей-станковистов добрался до Москвы, где народу было, как на пермском вокзале. В основном народ с европейской внешностью, и это весьма удивило Лёху, который в последний раз видел в столице множество ближних и дальних азиатов, а также уроженцев Кавказа и Закавказья.

— У них, видать, на родине сейчас лучше, чем у нас, — вякнул Волокотин.

— А я и говорил, что нам Европа не нужна, — пробурчал Игорь, тяжко страдавший от похмелья. — Куда нам сейчас?

Гардин опять начал руководить, отвёл всех на Ленинградский вокзал, купил детям мороженое, женщинам — прохладительные напитки, а мужикам — пиво. Вообще, Иваныч, похоже, решил всех очаровать, и не без успеха. По крайней мере Опарыш охотно пиво пил и посмеивался над бородатыми анекдотами, которые без остановки шпарил начальник. Мужики, в общем, тоже понимали, что сейчас не работа, а вполне себе отдых, и снисходительно принимали эту идиллию. Потом объявили посадку, и…

… и на поезд мужики не попали.

То есть Гардина на общей волне в вагон просто внесли, а основная делегация вместе с жёнами, детьми и Опарышем, который намертво вцепился в бутылку, осталась на перроне.

— Пацан, ты того… пальцы-то разожми, — сказал двухметровый мужик Опарышу.

Андрюха посмотрел вверх, где левой рукой держался за бутылку. Чужую. Свою он держал в правой.

Домой возвращались без помпы.

Ну, конечно, сходили в зоопарк, в цирк, в театр, Третьяковскую галерею посетили, чтобы, значит, не зря в Москве побывали. Но всё это время мужики избегали смотреть друг другу в глаза.

Сначала ведь решили, что, ежели так вышло, уедут на следующем поезде, даже хорошо, что Иваныч от коллектива так удачно отбился. Это даже какое-то время служило поводом для шуток.

А потом каждый, поговорив со своими домашними (а Вовка и Опарыш — друг с другом), втихомолку сгонял в кассу и купил обратные билеты, тем более что в обратном направлении составы вообще порожняком шли и билеты стоили сущие копейки.

Так что каждый отправился в обратный путь только с домочадцами, трусливо отделившись от коллег в цирке, театре, зоопарке и, конечно, в Третьяковке.

Чем дальше на восток, тем безлюднее становилось на станциях и полустанках. Трубы дымили как-то чахло, будто нехотя, по дорогам ездили редкие «жигули» или «пазики», запряжённые в лучшем случае лошадьми, а в худшем — собаками. Правда, китайцев тоже ещё немного было — видимо, они за Уральский хребет пока не торопились, Сибирь обживали.

Какое-то время мужики на работу не выходили: стыдно было за своё малодушие. Но потом всё-таки начали по очереди возвращаться. Сначала бугор, потом Оскар с Вовкой, которые жили в одной общаге, затем приехал Игорь, и уж он-то нашёл и Лёху, и Опарыша, и даже Волокотина вытащил.

— Ну чего мы в этой загранице потеряли? — сказал он. — Мы и здесь никому не нужны, а там-то нас кто ждал?

Только-только вскипел чай, мужики сидели на кухне в своём родном цехе и легко соглашались со всеми доводами сварщика. На работе, кстати, почти никого не осталось. Все конторские свалили, зарплата исчезла, паровозы остановились, путейцы и рабочие депо разбрелись кто куда, и остались только те, кому совсем некуда было деваться. Город в целом стал тише и малолюднее, да и преступность как-то снизилась — все бандиты и воры подались в Европу и Америку.