Поле брани

Эигейз тоже была здесь, все еще в парадном наряде, надетом для поездки в Фэйнтаун, и с очень странным выражением лица. Она так плотно сжала губы, что они побелели, а ее толстые пальцы беспокойно теребили подол. Эшиала не нуждалась в словах, чтобы понять: леди Эигейз не одобряет заявления, которое должно последовать.

Центурион стоял в углу, скрестив руки на груди. Две ночи назад старая Юкка назвала его опасным, а Эшиала не поверила ей, видя в нем только верного и достойного стража. Теперь он стал ее тюремщиком. Он неотступно следил за Эшиалой. Любые доводы отскакивали от него как горох, и спорить с ним было все равно что с отточенной бритвой. Теперь он более чем опасен. Эшиала присела на стул, сжала руки, чтобы они не дрожали, и посмотрела на Ионфо, придав своему лицу самое императорское выражение – хорошая мина при плохой игре.

Проконсул начал говорить официальными, заранее продуманными, четкими фразами:

– Знаменосец, похоже, сказал правду, мэм. Вести о гоблинах дошли до Фэйнтауна. Император вчера обратился к сенату. Насколько мы знаем… это не мог быть настоящий император, а потому я готов допустить, что о совершенной подмене Ило также сказал правду. Иными словами, я вынужден признать за правду все пункты его рассказа. Вы не согласны с моим заключением?

Она могла бы сказать, что Ило известный лжец, но граф отличал эту ложь от той лжи. Лгать мужчине – преступление; лгать женщине – только грех. К тому же она верила рассказу Ило. Эшиала кивнула в знак согласия.

Прежде чем граф снова заговорил, Хардграа проскрежетал своим хриплым голосом:

– Я по-прежнему хотел бы знать, зачем он вообще сюда явился.

В первый раз за последние два дня слабая улыбка показалась на лице старого аристократа.

– Может быть, Ило и в этом случае говорит правду, центурион. Думаю, в Воггле он столкнулся наконец с божественной справедливостью. Наверняка он не первый молодой человек, проснувшийся в чужой постели без гроша и без одежды. При обычных обстоятельствах он прибег бы к помощи армии, дабы возместить ущерб, и воспринял случившееся как забавный эпизод. Но на этот раз Юдарк был единственным убежищем, до которого он мог добраться, вот и все.

– Надеюсь, вы правы, мой господин.

– А возможно, он и в самом деле хотел донести до нас новости. Ему, знаете ли, не чуждо чувство долга. Его послужной список свидетельствует об этом.

– Допустим. – Хардграа явно не убедили эти доводы. – Но в его послужном списке значатся и другие способности.

Центурион откровенно глумился над Эшиалой, и неожиданно для себя самой она взорвалась:

– Да как вы смеете даже предполагать, что между этой деревенщиной и мной может быть хоть что-нибудь?! Что этот… Ило пришел сюда ради меня? Этот… эта деревенщина?

Улыбка сошла с лица Ионфо, как зимние снега весной.

– Я абсолютно уверен, что он не подразумевал ничего подобного, мэм! Так ведь, центурион?

– Я не хотел оскорбить ваше величество! – пробормотал Хардграа.

Он казался озадаченным. Может быть, вдруг осознал, что ни один поклонник, будь он в здравом уме, не вел бы себя так, как Ило? Граф дипломатично кашлянул:

– Мы все слишком возбуждены. Теперь, мэм, после смерти императора ваша дочь является номинальной главой нашего королевства.

– Боюсь, что немногие в мире согласятся с вами, граф.

– Но я должен руководствоваться своей совестью. – Старик прочистил горло, неуверенно взглянул на жену и сурово продолжил: – Возможно, вы не осведомлены об этом, однако так гласит молва… Принцу Эмторо тридцать два года, и он не женат. Многочисленные любовницы не жаловались на его обхождение, но не родили ему бастардов. Принц, который к тридцатидвухлетнёму возрасту не сделался отцом ни одного ребенка, похоже, и вовсе не способен производить детей. Слухи винят в этом свинку, которую он перенес в период возмужания. Его родной брат умер в Карфине. Теперь Шанди… Ваш ребенок, мэм, необыкновенная ценность.

– Для меня дочь – безмерная ценность.

– Для всех нас, мэм! Подумайте только. Ветвь Аффералади признана негодной из-за морганатического брака. Я даже полагаю, что, не будь принцессы, дом Эгрейнов мог бы окончательно угаснуть. Это означает смену династии, а смена династии почти неизбежно приводит к гражданской войне.

Старик забыл, что в настоящее время императрицей, по сути дела, стала Эшия. И узнай граф о том, как она представляет себе свой долг перед Империей, пожалуй, избавился бы от горба. Однако Эшиала не собиралась упоминать о возможном осложнении.

– Принц Эмторо не слишком приятная особа, – продолжил Ионфо, – но он не чудовище и не причинит вреда невинному ребенку.

– Если только не произведет на свет собственных детей. Или моя сестра не произведет их для него.

– Сын, конечно, будет иметь преимущественные права. Я допускаю, что искушение может возникнуть и в том случае, если у него родятся дочери, а не сыновья, но повторяю: он не злодей! И я вижу свой долг, ваше величество, в том, чтобы вернуть вашего ребенка ко двору. Девочке необходимо дать возможность вступить в свои наследственные права.