Поле брани

Графиня издала негромкий звук, выражавший одновременно презрение и гнев, но не сказала ни слова. Вероятно, она уже приводила свои доводы, и они были отклонены. Теперь Эшиала должна сражаться одна.

– Вы капитулируете перед Сговором, проконсул? Отдаете вашу законную императрицу в руки безумного дварфа?

Розоватый оттенок окрасил пепельно-серую кожу на скулах графа.

– Шансы Шанди одержать верх над Сговором никогда не были велики, мэм, хотя я поклялся помогать ему, мы все знали об этом. После смерти Шанди преимущество Сговора стало очевидным. У нас нет вождя. Мы должны признать, что Свод Правил больше не действует, и отныне только один верховный волшебник будет стоять за троном. Остается надеяться, что его правление окажется не более тягостным, чем правление Четверых. Он, несомненно, переживет всех нас и, вероятно, назначит преемника на будущие века, впрочем, не знаю. Меня касаются дела только простых смертных, а не оккультного мира. Я уверен, что место вашей дочери в центре вселенной – в Хабе, и мой долг вернуть ее туда.

Эшиала повысила голос:

– Шанди на это никогда бы не согласился!

Слова прозвучали пустой фразой, и старик остался непоколебим.

– Мое почтение, мэм… Он не оставил инструкций на этот случай. Следовательно, я должен поступить по своему усмотрению. Я знал Шанди с пеленок. Он всегда ставил свой долг перед Империей на первое место и, уверен, ожидал бы такой же самоотверженности от своей семьи.

Это означало: «Дочь бакалейщика не может понять образа мыслей аристократов». Эшиала чувствовала, что ее лицо пылает, как полуденное солнце.

– А я? Должна ли я освободить мою сестру от ее временного продвижения на службе?

Она выдержала взгляд проконсула, и он первым отвел глаза. Безобразные красные пятна расцвели по всему его лицу.

– Вы должны сделать выбор сами, мэм. – Голос графа зазвучал более жестко. – Нам неизвестно, какого рода волшебство было использовано. Принц и ваша сестра могут оставаться самими собой, кроме, конечно, внешнего вида, и добровольно сотрудничать со Сговором – из чувства долга, чтобы поддерживать господство законности и порядка, или действовать по принуждению. Не исключено, что оба непоколебимо убеждены в душе, что они именно те, за кого себя выдают.

Тут гнев Эшиалы, не найдя более подходящих средств выражения, вырвался наружу с непривычной грубостью:

– Как бы там ни было, я лучше сдохну, чем стану жить под властью Эмторо!

– Вам решать, мэм. Если вы не пожелаете сопровождать своего ребенка, я не буду вас принуждать, так как понимаю, в каком опасном положении вы можете оказаться.

Тут впервые заговорила Эигейз. В голосе ее звучала горечь.

– Еще бы! Если узурпатор постарается поладить с ней, она чего доброго и вовсе не осознает, что перед ней Эмторо. Он может выглядеть точь-в-точь как Шанди, вплоть до последнего родимого пятнышка, и Эшиала забудет, что оригинал мертв. Какой прекрасный шанс развязаться с трагедией и возобновить утраченный брак!

Эшиала никогда раньше не слышала от графини столь злой иронии.

– Прошу соблюдать тишину! – огрызнулся взбешенный граф. – Я принял решение насчет вашей дочери, мэм. Захотите ли вы сопровождать ее или нет – ваше дело. Мы с женой готовы засвидетельствовать ее личность. Вы вольны уехать, если пожелаете. Я подготавливаю письмо во дворец. Пожалуйста, сообщите мне о своем решении как можно скорее.

– Сколько у меня времени? – спросила Эшиала. У нее так перехватило горло, что было больно говорить.

– Самое большее день или около того. На дорогах с часу на час может начаться паника, если гоблины повернут к югу. Кто знает, насколько их опередил Ило? Мы должны действовать быстро.

Графиня Эигейз встала:

– Ион, ты знаешь, что я об этом думаю! Пиши свое дурацкое письмо! Потом перечитай и попытайся найти в нем что-нибудь достойное. Эшиала, дорогая моя, пойдем выпьем со мной чашечку чаю и переговорим обо всем этом.

Эшиала тоже поднялась, чувствуя признательность графине. Интересно, что бы сказала Эшия на ее месте. Душа ее была в смятении. Когда они подошли к двери, Эигейз о чем-то вспомнила и, обернувшись, спросила:

– Как ты собираешься поступить с Ило?

Ее муж нахмурился:

– Он нужен нам, чтобы удостоверить смерть императора.

– Я знаю, что он тебе нужен, но нужен ли ты ему?

– Он никуда не собирается, да и вообще едва может ходить.

– Но разве он не в состоянии ускакать?

Из угла, где стоял Хардграа, донесся звон металла.

– Конюшни надежно заперты, мэм! – И центурион вновь потряс большой связкой ключей.

– А-а! – кивнула Эигейз. – И вы думаете, что это удержит Ило?

– Что вы предлагаете? – нахмурился Хардграа.

– Я?! Я всего лишь старая толстая женщина, центурион. Правда, припоминаю, внизу, в винном погребе, валялись какие-то ржавые кандалы. Впрочем, это совсем не мое дело. Ну пойдем, моя дорогая. – И графиня пропустила императрицу вперед.

Выходя из комнаты, они услышали, как граф сказал:

– Я полагаю, он важный свидетель.

Две женщины медленно пересекли Большой зал. Эшиала едва различала, где она идет. Голова у нее кружилась, в любой момент могла начаться истерика.

Вдруг Эигейз остановилась: