Поле чести

B. А. Крючков: Прежде чем начать наш разговор, я хотел бы, пользуясь тем, что даю вам первое интервью, поздравить «600 секунд», сказать несколько слов большой благодарности этой программе за то, что, во-первых, вы есть, а также за то, что вы занимаете принципиальные патриотические позиции, за то, что вы несете слово правды. Я понимаю, что вам это дорого обходится, вы там, где наиболее сложно, где остро, где решается судьба нашего народа. Вы, наверно, даже не представляете, что значит такая ваша деятельность, ваша неутомимая работа для тех, кто стоит на одной линии фронта с вами. Если говорить об узниках Матросской тишины, в частности обо мне, то скажу, что вы были источником, который питал меня, поддерживал, вдохновлял, и без вас мне было бы просто трудно. Дожили бы, наверно, но было бы очень трудно. Поэтому я хотел бы, Александр Глебович, обратиться с большой благодарностью к вам, вашим товарищам, коллегам за одержимость в положительном смысле этого слова, за ваш глубокий патриотизм. Я думаю, что вы вписали немало ярких страниц в историю нашего государства и останетесь в доброй памяти наших людей. Я с удовольствием решил встретиться с вами, для того чтобы лично выразить вам нашу благодарность. Поверьте, что для меня наша встреча ~ событие в жизни.

A. Г. Невзоров: Владимир Александрович! Я задал вопрос по поводу Литвы, потому что это действительно меня беспокоит. Мне хотелось бы, чтобы люди, хоть и прошло много времени, наконец поняли, зачем мы все это сделали, кого мы защищали, поняли, что ставили мы своей целью только — защитить, а не — напасть, не — унизить.

B. А. Крючков: Понимаю… Во-первых, на самом деле к январю 1991 года наша центральная власть, наше правительство были действительно вялыми в своей политике, в своей деятельности, слишком спокойно взирали на то, как готовится развал нашей страны. Мер по предупреждению всех негативов, что потом случились, не предпринимали. Если говорить о Прибалтике, то там начал одерживать верх национализм, я глубоко убежден в этом и последующие события это подтвердили. Там начали твориться беззакония, открытые преследования всего иноязычного населения, и не только его, а и своего, коренного. Надо иметь в виду и такое обстоятельство, немаловажное на мой взгляд: в Литве Ландсбергис пришел к власти благодаря 28% избирателей. Таким образом, 72% избирателей ничего по поводу его кандидатуры не сказали. К тому времени уже открыто преследовались все прогрессивные организации, учреждения, люди. И, конечно, в этих условиях нужно было бы вводить там соответствующий порядок, но, к сожалению, произошло нечто невообразимое, необъяснимое. Это потом стало ясно, что определенные силы и в Литве, Латвии, Эстонии, и в Москве действовали в едином потоке по разрушению нашей страны.

В январе 1991 года была попытка остановить негативный процесс, и она, в общем-то, увенчалась бы окончательным успехом, если бы, конечно, не предательство, которое мы наблюдали здесь, в Москве. Я думаю, что история с Литвой лишний раз подтверждает, в какую пропасть мы упали — не в силу каких-то объективных обстоятельств, а в силу субъективных факторов.

A. Г. Невзоров: Я перебью вас, потому что удивлен чрезвычайно, и своими глазами видел секретные сводки управления «Z», касающиеся Литвы января 1991 года. Там черным по белому было сказано, буквально кричалось в этих сводках о том, кого из русских собираются уничтожить, как собираются устраивать концентрационные лагеря… Почему вы тогда не сделали эти секретные сводки достоянием гласности? Может быть, кто-то бы прозрел, кто-то понял, что нас ждет?