Поле чести

Первая поездка съемочной группы в Чечню была как бы на разведку, «как бы неопасной». Следующая, вторая — уже без всяких «как бы».

Вспоминает участник съемок, Юрий Краснов:

«Северной окраиной добрались мы до консервного завода. Там был штаб, или, как говорили, тыловая ставка Рохлина, генерала, который командует штурмом. Там ребята ремонтировали БТРы, готовили еду, чтобы доставлять ее на передовую. И вот от этого штаба до основной ставки генерала — всего три километра. А ставка — в разрушенном, раздолбанном снарядами здании, в трехстах метрах от дудаевского дворца. Чудом уцелевшая комнатка, котельная какая-то, вокруг нее все горит, дышать нечем, все время в здание шлепают снаряды.

Несколько раз мы путешествовали от консервного завода к этой ставке, в БТРе, в касках, в брониках, без них нельзя. Вся-то дорога минут десять-пятнадцать, и каждый раз это были минуты жесточайшего напряжения. Могли доехать, а могли не доехать, и все это знали. Каски и броники? Да, они как-то успокаивают. На самом деле защищают только от случайных попаданий. Потому что снайперы бьют очень профессионально, умелые у них снайперы — попадают подмышку, в шею, четко попадают. Мы не видели пойманных снайперов, их при нас не ловили, но нам много про них рассказывали. Больше всего наемников-моджахедов из Афганистана и Пакистана, еще из Прибалтики. Эти, прибалтийские, как говорят, самые жестокие.

Дважды по дороге к ставке нас обстреливали. Второй раз был настоящий бой. И мы, сидя в БТРе, помогали ребятам, набивали рожки автоматные, а я, вот, ввинчивал запалы в гранаты. Ощущение было не из приятных. Сидишь в машине, как в банке железной, — ничего не видно, грохот адский, а по броне —-трах, трах — пули чиркают. Хорошо, не было у них в тот раз бронебойных пуль и гранатометов, иначе бы мы и не вышли из этого БТРа…

Бой, тот, знаменитый, который в репортаже «Ад» показан, мы все снимали. Там такие бои постоянно. Снимали мы разными камерами, в разных местах, но, конечно, не сняли многого. Как ее снять, войну? Напрямую, чтобы по-настоящему? Вокруг — бронетехника, солдаты бегают, стрельба непрерывная, разрывы снарядов. Раненых переносят. И понимаешь, что в любой момент сам можешь быть убит. И снимаешь.

Там был момент страшный. На глазах у ребят их командира убило. Разорвало на куски… Они сами — кто контужен, кто ранен. Те, кто на ногах, помогают тем, кому помочь еще можно. Несколько человек собирают, складывают на носилки тело командира. И тут Виктор Михайлович, наш первый оператор, кидается это снимать. Понимаете? Ребята, словно в коме, ничего не соображают — и вдруг какой-то невесть откуда взявшийся мужик с камерой снимает эти кровью залитые трупы и их… Им в тот момент наплевать было, что и его могли тут же накрыть. Они автоматы навскидку — миг и замочили бы Михалыча… Он это понял и закричал что есть силы; «Ребята, я из «600 секунд»! Мы должны показать всю правду о войне!»

И у них — не в сознании, сознания не было, а в подсознании каком-то — все-таки сработало; «600 секунд»! Свой! Нельзя его трогать.»

Тогда и родились следующие репортажи.

1. ЧЕЧНЯ. СЕВЕРНЫЙ ФРОНТ.

В кадре, вдали — заснеженное поле, танки. На фоне снега — черные фигурки солдат.

НЕВЗОРОВ (подходит к солдатику с автоматом возле блиндажа): По скольку суток у вас дежурство-то?

СОЛДАТ: По двое суток.

…Идет бой, бегут солдаты, видны трассирующие очереди в потемневшем небе. Гремят взрывы, непрерывно тарахтят автоматы.

Неподалеку — группа стариков-чеченцев. Они молятся, характерным движением воздевая к небу руки.

На земле — труп лошади. От ее головы расползается кровавая лужа. Движутся танки, видны трассирующие огненные полосы, слышен грохот. Бегут солдаты.

…В кабинете, простом, не министерском, сидит за столом вице-премьер Егоров. Несколько телефонов, очень немного бумаг.

ЕГОРОВ: Здесь сегодня решается судьба Государства Российского.

НЕВЗОРОВ: То есть Вы хотите сказать, что все наши республики сидят и смотрят, дадим ли мы слабину?

ЕГОРОВ: Не только республики.

НЕВЗОРОВ: Но и области.

ЕГОРОВ: Да.

НЕВЗОРОВ: К 1994 году Россия представлялась всем столь жалкой, слабой и разодранной, что казалось — кто бы какое изгаляние над ней не затеял — все сойдет с рук любому… И страшная проверка на крепость грянула здесь, в Чечне, благо народа вспыльчивее, заводнее, храбрее, чем чеченцы, найти невозможно… Но вопреки всем ожиданиям вымотанная, разодранная страна ответила таким державным рыком, мощным, непререкаемым, доказующим и жизнь ее и неубывную силищу, что страшно стало всем — и врагам, и друзьям… Проснулась во всей своей мощи военная машина России, с которой пока никому в мире справиться еще не удавалось… Маленькая, отчаянно храбрая Чечня с ее феноменально доверчивым народом оказалась один на один с самой страшной военной машиной мира.