Поле Куликово (СИ)

Ключница повела Дарью с собой в сени. Девушка готова была убежать из страшного дома, но ночь, в которой скрылись разбойники, казалась ещё страшнее... Она ушла на заре, тайком. А через час Бастрык, так и не прикорнувший, заглянул в распахнутую светёлку и увидел, что Дарьин узелок с едой исчез. Прокрался в сени. Там спала лишь ключница, место рядом пустовало. "Ушла", - понял Бастрык, и его злоба вздыбилась в душе. Фома унизил - заставил дрожать за собственную шкуру его, Федьку Бастрыка, перед которым даже бояре иные трепещут. И придётся кормить нищенку с её щенками - с этим оборотнем не пошутишь. И Дарья унизила - оттолкнула его... Нравилась Дарья Бастрыку, ох как нравилась, но тем большей злобой наливалась теперь душа - фонтан клокотал, искал выхода. Не мог даже помыслить, что другому достанется Дарья, голодранцу из московского посада. Ну, нет, Федька - не таков, чтобы своё уступать чужому. Раз она не досталась Федьке - так пусть уж никому...

Схватил разорванную рубашку Дарьи, брошенную в светёлке, скомкал, сунул под кафтан и вышел на подворье. Все ещё спали. От будки вблизи ворот поднялся с соломенной подстилки бурый волкодав, зевнул, раскрыв пасть. Даже вепри сваливаются в агонии, когда эти клыки смыкаются на их загривках.

-Тоже проспал оборотня? - спросил Бастрык. - Небось, сунули тебе чего-нибудь вечером, вот и проспал. Жрёшь што ни попадя - то-то и всполошился, хозяина прокараулил. Отслужи теперь.

Пёс смотрел в лицо Бастрыка мутно-красными глазами, но хвостом не вилял - сказывалась волчья порода. Бастрык, оглянувшись, дал ему понюхать рубашку Дарьи, отстегнул ошейник, позвал за собой. Засов калитки отодвинут - недавно прошла Дарья. За тыном Бастрык ещё раз сунул рубашку в нос волкодава, приказал:

-Ищи!

Пёс прихватил след, сверкнул на хозяина глазом.

-Взять! - приказал Бастрык и, когда волкодав с места пошёл рысью, повторил. - Взять!.. Души!..

Уходя, Дарья торопилась незамеченной скрыться в лесу. Ей казалось теперь лучше умереть, чем вернуться в страшный дом, она уже и на Серафиму не рассчитывала - тиунские стены её пугали. Ещё день и ночь в этом доме?.. Ни за что!

Она слышала - за Холщовом пронскую дорогу пересекает тульская, и выбрала последнюю. Захочет Бастрык догнать - он, конечно, кинется пронской дорогой. Однако и на тульскую лучше выйти вдали от села, через перелески. С узелком сухарей в руке Дарья бежала через лесок, миновала поляны, углубилась в дубовую рощу, надеясь за ней сыскать дорогу. За рощей дороги не было. Девушка минула овраг, заросший лещиной и шиповником, и перед ней открылась пустошь. Идти открытым местом она ещё побаивалась, но делать нечего - пошла. Позади, из-за рощи, вставало солнце, просыпались птицы, шуршали в траве мыши, за ними охотился лунь, скользя и зависая над травой, канюк ходил кругами в небе, сторожа вспархивающих из-под ног девушки перепелов и высматривая сусликов, - всё знакомо и привычно для Дарьи, выросшей в лесостепи. Впереди вставали дубравы, за ними она разыщет дорогу - любую, только бы подальше увела от тиуна, от его дома, где ни запоры, ни стены не охраняют от незваных гостей... Как хорошо, что нет росы - в высокой траве теперь промокла бы насквозь.

На середине поля она оглянулась. От рощи отделился тёмно-бурый ком, покатился по полю в её сторону. Девушка присмотрелась из-под руки - волк?.. Уставив морду в траву, зверь что-то вынюхивал, - видно, шёл по следу. По её следу? Обыкновенных волков Дарья не боялась, они бывают наглыми, но страшны животным - не людям: коня под тобой зарежет, а самого не тронет. Но чтобы волк, летом, гнался за человеком по следу! На это способен лишь взбесившийся зверь, а с ним лучше не встречаться. Волк был громадный - Дарья сразу рассмотрела.

Бросив узелок, она кинулась к лесу: там спасение - на дереве зверь её не достанет. Сарафан был просторный, но он цеплялся подолом за траву, и Дарья подняла его выше колен. По ногам хлестал остец, резалась осока, больно жёгся осот, повилика подстерегала, словно силки, но Дарья бежала во весь дух и оглянулась уже вблизи перелеска. Зверь заметил её, он бросил след и скачками мчался через пустошь, приближаясь. До опушки оставалось близко, но Дарья уже видела: не успеет. Она почувствовала, как на голове встают волосы, и закричала... Кто мог услышать в малолюдном краю одинокий крик в этакую рань, вдали от дорог? Хлебные поля, где работали мужики, лежали в стороне - Дарья выбрала путь, где ей никто бы не встретился. Но её крик уловили не только рощи и поле...

Близко послышались настигающие скачки, Дарья обернулась, вытянула руки навстречу летящему на неё страшилищу с оскаленной пастью, свисающим на сторону языком и людоедскими глазами.

-Лю-ди!.. Спаси-ите!..