Поле Куликово (СИ)

Крепким мужиком крепко государство. Из крепких мужиков выходят надёжные воины. И Дмитрий не уставал вбивать боярам в голову мысль о крепком мужике. Дмитрий знал историю. С отрочества покойный митрополит Алексий учил его: кто хочет править государством мудро, должен знать прошлое, как свою родословную. И всегда в истории повторялось одно: государства гибли, как только в них исчезал крепкий крестьянин и на смену ему приходил нещадно угнетаемый раб, бессловесный скот в человеческом обличье. Развращённый городской плебей оказывался плохим защитником государства. Так было у греков и в Риме. Так происходит в Византии...

Лютуют бояре, доводят мужика до скотского положения, а скоту - всё равно, кто его погоняет. Ох, не одного бы Фомку Хабычеева надо держать на Руси, десятка три бы - на каждое княжество хоть по одному! Но и бояр понять надо - дорого даётся им содержание воинских дружин. Чёртов круг получается, и разорвать его можно, только избавясь от ига. На ту дань, что пожирает ненасытное степное чудовище, какое войско содержать можно! Да и не будет такой нужды в войске. А разоры ордынские?!

Чувствует ли народ, что настал час, требующий от него отчаянного и решительного усилия?

После беседы с Тупиком князь пытался вызвать в памяти лица мужиков и городских ремесленников, кого знал, старых воинов, которых отправлял доживать в деревни и сёла, давая им привилегии и возлагая одну лишь повинность - будить в мужиках воинский дух предков рассказами о боевых победах Москвы да в меру учить ратному делу. Вспоминал знакомых песенников и сказителей, разносящих по Руси бывальщины, бродячих попов, монахов, Божьих странников, рассказывающих людям о чудесах и знамениях, благоприятных для Москвы и её князя. Хотелось бы увидеть всех сразу, услышать их ответ на самый трудный вопрос. Но сегодня эти лица не давались его памяти. Может, устал? Или тревогу рождает подступившая страда? Для мужика вопрос о хлебе насущном - вопрос жизни и смерти. Нелегко отрывать его от крюка и молотила в начале жатвы. Уйдёт с обидой и тревогой - какой из него витязь!

В окнах гридницы серело. Дмитрий вскочил из-за стола, схватил в прихожем покое воинский плащ, бросил отрокам:

-Коня! Охотничьего, гнедого. И простое седло...

Воины, гремя оружием, бросились толпой в конюшню, но Дмитрий задержал их:

-Поеду один, ветром умоюсь.

-Князь Бренок не велел, государь, тебя одного...

-Я велю! - оборвал Дмитрий десятского.

-Голову же снимет Михайла Ондреич с нас!

-А я на место поставлю...

Конь, поджарый и длинноногий, с места взял карьером, отроки кинулись в терем князя Бренка. Дмитрий, переводя коня на рысь, засмеялся: попробуй теперь догони его - такого чёрта, что - под ним, пожалуй, во всём великом княжестве не сыщешь... Было уже светло, часовые издалека узнавали князя, распахивались ворота, опустился мост через ров, воины с изумлением смотрели вслед государю, спохватываясь, бежали докладывать начальникам.

Улицы в посаде были ещё пустынны, лишь собаки запоздало взлаивали на топот коня из-за плетней и дощатых заборов. Прогремел под копытами деревянный мост через Неглинку, ветер ударил в лицо. Справа вставал бор, слева катила воды Москва, отражая малиновые облака в своём зеркале...

Солнце поднялось над лесистой горой по другую сторону реки, когда в излучине открылись хлебные поля. Несмотря на ранний час, здесь кипела работа. Женщины жали серпами рожь, мужики нагружали телеги снопами, отвозили к риге, двое разбирали вчерашний суслон, вынимали изнутри сухие снопы, опробовали молотила. Дмитрий подъехал к ним одновременно с нагруженной снопами бричкой.

-С добрым хлебом, мужички!

Оратаи поклонились, сняв шапки.

-А тебе доброго пути, боярин.

-Што ж ты босой-то? - спросил Дмитрий длинного парня в посконной рубахе без пояса. - Роса же нынче - холодная.

-В августе вода холодит, а серпы греют, - ответил за парня приземистый пожилой мужик с широченной бородищей. - Антошка у нас в крещенские морозы босой ходит - готовится для ратной службы. Што ему роса! Да и при нонешнем хлебе хоть иней пади - замечать некогда: с утра рубахи от пота преют.

-Ничего, с полного сусека шёлковую купишь.

-Купишь ли? - вздохнул худой возница. - Боярину оклад отдай, церкви - отдай, купцу должон, кузнецу должон, мельнику - тож. Да хану сколь отвалить надоть! Так-то раздашь, на посев отсыпешь, только што на прокорм останется, да и то впроголодь. Каки там шелка!..

-И у тебя тож? - спросил Дмитрий широкобородого.

-У всех одно, боярин. Вся радость - пока жнёшь да молотишь.

Дмитрий сошёл с коня, приблизился к телеге, взял горсть ржаных колосьев, влажных ещё.