Поле Куликово (СИ)

-Боярин, возьми нас, ради Христа, - попросил старший.

-Я - не боярин. Кто - такие?

Незнакомцы опустили головы, потом старший махнул рукой:

-Коль не боярин, будь по-твоему - скажу, как на духу. Беглые - мы, боярские холопы, с-под Звенигорода. На Дон пробираемся, оголодали - моченьки нет. Прослышали - Дмитрий Иванович народ на Орду поднимает. Хотим сослужить ему, авось защитит?

-Есть ли на вас грех душегубства?

Старший замялся, младший сказал:

-Не таи, батя, коли начал. Может, облегчим душу?

-Есть такой грех. Огнищанина, боярского надсмотрщика, прибили. Мало, зверь был, его вон, мово сына, невесту опозорил...

Мужики загудели:

-Какой же это - грех?

-Господь велит прощать...

-Таких прощать?

-Тихо! - оборвал Фрол. - Свой суд, значитца, учинили над огнищанином? Почему же тиуну али боярину челом не били на того разбойника? Што же получится, коли всякий холоп станет свой суд вершить?

Поднял голос Ивашка Колесо:

-Фрол! Ты разве забыл слово святого Сергия? Разве нет у них тропинки к Богу и к людям?

Фрол поскрёб макушку и сказал:

-Коли покаялись, можно ещё верить вам. Своей и вражьей кровью смоете грех. Дайте им место у котла...

На другой день, в жару, остановились на отдых в тени осокорей над ручьём пообедать да коней попоить. Едва достали калачи, из перелеска появилась дюжина рослых монахов. Все - в чёрных подрясниках и клобуках, с медными крестами, в лаптях, плетённых из лыка, а на плече у каждого - ослоп. За процессией монахов погромыхивали большие пароконные повозки с поклажей. Филька перекрестился, Сенька хмыкнул:

-Монастырь, никак, удирает. От татар-та...

-Благослови вас Господь, люди добрые, - пророкотал басом шагавший во главе процессии русобородый детина. Мужики вскочили, принимая благословение.

-Дозвольте, и нашей братье на сей лужайке отдохнуть, трапезу принять да водицы испить?

-Милости просим, святые отцы, - Фрол подал знак мужикам, чтобы освободили место в тени.

Сенька, щуря рыжие глаза, спросил:

-На жатву, што ль, батюшка?

Монах глянул на парня.

-На жатву, сыне, на тоё ж, что и вас ждёт.

-Чё ж вы с дубинами-то? Хоть косы прихватили бы.

Монах подмигнул мужикам, перебросил с руки на руку дубовый ослоп.

-Господь не велит Своим слугам ничьей же крови проливать - ни человеков, ни живой твари. Сиё же дубьё, оно - бескровно.

И со свистом рассёк воздух.

-Эге! - Сенька сбил шапку на затылок. - По мне так лучше попасть под басурманскую секиру, нежели под сиё дубьё.

...Когда вышли на тракт, связывающий Коломну с Боровском, Фрол вёл уже полторы сотни ополченцев. В середине колонны приплясывали двое бродяг-скоморохов. Один дудел в сопелку, другой, заламывая красную шапку, выговаривал:

Бился-рубился Иван Кулаков,

Много полонил он киселя с молоком,

Чашки и ложки склонил он под мёд,

Шаньги и пироги во полон положил...

Мужики улыбались, почёсывая бороды. Пока скоморох переводил дух, поведав о том, как славный рубака Иван Кулаков отличился перед киевским князем Владимиром Красным Солнышком, посрамив в застолье самых славных богатырей, речь завёл Таршила, и ополченцы придвнулись к нему.

-Ордынец, он зверь - стайный, лютый, што волк, а ты помни: волк, он супротив смелости даже стаей не попрёт.

-Верно, - поддакивали бывалые охотники. - От нево, главное, бежать нельзя.

-...Летит на тебя орда, визжит, ревёт, мечами блещет - так бы и дал дёру, а ты стой: у тебя в руках тоже - не шёлковая плётка. Перво-наперво, щит держи, как велено, - кинут они тучу стрел, да стрелой щита не взять, на то он и щит. Второе дело - сулицу изготовь, а стоишь с большим копьём или с рогатиной в первом ряду - упри покрепче, наметь супостата, што на тебя прёт, держи на глазу, штоб наколоть, вроде сенной охапки. Ворогов кажется так уж много - прямо счёту нет, - но ты страху не верь, помни: тоже не один стоишь, каждый по одному подденет, дак...

-Оно - так, Таршила, да ить поддеть надоть! Он тож норовит поддеть аль рубануть.

-Норовит, а ты будь ловчее. Ордынец разумный зверь - на стенку не больно полезет. Как встретят его сулицами, да стрелами, да пиками - он сейчас отскочит, завизжит свой "яман" и наутёк. Вот тут у наших кметов взыграет душа после страху-то, в голову шибанёт хмелем, в глазах - дурман, в душе - телячья радость. Кидаются догонять басурмана, прут толпой, кто уж коня ловит, кто за брошенным мечом потянулся - стадо, не войско. Татарин, он те всю силу разом не покажет, он так и ждёт, штоб наш ряд расстроился. Выждет да как навалится со всех сторон, начнут гулять мечи по хрестьянским головушкам...

Ополченцы, притихнув, моргали.