Поле мечей

Арторат попытался нанести сильный удар ногой, но Цирон ловко увернулся, и прием прошел впустую. Римлянин сделал шаг в сторону и схватил галла за пояс, пытаясь приподнять. Соперник был слишком тяжел, так что усилие оказалось совершенно напрасным. Арторат, в свою очередь, схватил римлянина за запястье, однако сломанные пальцы отказывались служить. Галл взревел, и в этот момент Цирон с силой стукнул его ногой по колену, опрокинув на спину. Пораженный и растерянный, тяжело дыша, великан так и остался лежать. Цирон сочувственно кивнул и протянул руку, помогая поверженному борцу встать.

Брут с интересом наблюдал, как великан развязал кошелек и протянул победителю одну из выигранных монет. Цирон, однако, лишь махнул рукой и похлопал достойного соперника по плечу.

— Ну что, Брут, попробуешь? — слегка насмешливо поинтересовался Домиций. — Пальцы у него уже сломаны, сам знаешь.

— Я бы, конечно, рискнул, но это уже будет нечестная схватка, — ответил Брут. — Лучше отведи его к Кабере, пусть старик займется рукой. Она парню еще пригодится.

Он знаками объяснил Арторату, что надо делать. Однако великан лишь небрежно пожал плечами — он знавал куда более серьезные ранения. А кроме того, набитый серебряными монетами кошелек приятно оттягивал пояс и казался лучшим лекарством.

Выражение лиц собравшихся вокруг зрителей удивляло: на них читалось открытое дружелюбие и сочувствие. С симпатией смотрели даже те, кого он только что победил. Один из римлян принес амфору с вином и сам сломал восковую печать. Многие хлопали по плечу, притрагивались к руке. Да, Мхорбэйн все-таки прав: это действительно странные люди.

На темном летнем небе звезды сияли особенно ярко. Венера уже скрылась, зато небольшой красный диск Марса был виден очень четко. Юлий приветствовал покровителя воинов, подняв кубок, а потом протянул его Мхорбэйну, чтобы тот подлил вина. Остальные галлы давно ушли. Пир прошел прекрасно. Вино, даже разбавленное, сделало свое дело, и к концу застолья гости заметно расслабились. Юлий разговаривал со многими: спрашивал имена, запоминал названия племен. Полководец чувствовал себя в долгу перед Мхорбэйном, ведь именно этот человек переводил беседу с латыни на галльское наречие и обратно. Сейчас, оставшись с галлом наедине, он испытывал к нему искреннюю симпатию, в немалой степени подогретую винными парами.

В лагере царила полная тишина. Неожиданно где-то неподалеку крикнула сова, и Юлий вздрогнул. Взглянул на кубок, пытаясь вспомнить, давно ли перестал разбавлять вино водой.

— У вас прекрасная страна, — произнес он.

Мхорбэйн пристально взглянул на римлянина. Он пил гораздо меньше остальных, однако с редким мастерством копировал замедленные, смазанные движения изрядно перебравшего человека.

— И поэтому ты хочешь забрать ее себе? — проговорил вождь и затаил дыхание, ожидая, что же ответит на неприкрытую колкость римлянин.

Казалось, Цезарь не заметил напряжения сидящего рядом, на влажной прохладной земле человека и просто поднял кубок к звездам, пролив при этом изрядное количество вина.

— А чего вообще хочет человек? Если бы ты обладал моими легионами, разве не мечтал бы о власти над этой щедрой землей?

Мхорбэйн кивнул. Да, ветер в Галлии переменился, и вождь вовсе не жалел о том, на что пошел ради спасения своего народа.

— Имей я твои легионы, непременно стал бы царем, — ответил он. — Взял бы имя Мхорикс или, может быть, Мхорбэйнрикс.

Юлий удивленно взглянул на собеседника.

— Рикс?

— Это означает «царь», — пояснил галл.

Юлий замолчал, задумавшись, а Мхорбэйн снова наполнил кубки и тут же осушил свой.

— Но дело в том, Цезарь, что даже царю необходимы сильные союзники. Твои люди хорошо сражаются в пешем строю, однако кавалерией ты не слишком богат. А мои воины родились в седле. Тебе необходима помощь эдуев, но как я могу доверять тебе? Где гарантии, что ты не пойдешь против нас?

Цезарь посмотрел собеседнику в глаза.

— Я человек слова, галл. А это значит, что если я назвал тебя своим другом, то буду считать другом до конца дней. Враги эдуев станут моими врагами, а их друзья превратятся в моих друзей.

— Да, врагов у нас немало, но есть один, который особенно угрожает моему народу.

Юлий вспыхнул — вино давало себя знать.

— Назови имя этого негодяя и можешь считать, что его уже нет в живых.

— Зовут его Ариовист, а правит он свевами и несколькими захваченными племенами. В жилах этих людей течет холодная германская кровь. Глаза их безжалостны, словно лед. Это жестокие всадники, которые живут лишь ради сражений. С каждым годом они совершают набеги все дальше на юг. Всех, кто пытается сопротивляться, не раздумывая убивают, а земли забирают себе — в качестве трофея. — Мхорбэйн наклонился ближе к Юлию и с жаром заговорил: — Но тебе же удалось поставить на колени гельветов, Цезарь. А если с тобой рядом помчатся мои всадники, то легионы без труда опрокинут этих заносчивых воинов. Тогда у твоих ног окажутся все племена Галлии.

Юлий долго молчал, глядя на сверкающие в темном небе звезды.