Поле смерти

Мы поехали на север по шоссе между Мейконом и Маргрейвом. На полдороге Роско свернула вправо, и мы направились в Йеллоу-Спрингс. К медицинскому центру. Я проголодался. Мы не позавтракали. Не лучшее состояние для посещения морга. Мы въехали на территорию больницы. Медленно перевалили через «лежачих полицейских» и проехали до конца. Остановились перед большими металлическими воротами и вышли из машины. Размяли ноги по пути к кабинету патологоанатома. Солнце успело нагреть воздух. На улице было прекрасно. Мы зашли в здание морга и нашли врача в его унылом кабинете. Он сидел все за тем же обшарпанным письменным столом. По-прежнему выглядел очень усталым и был в том же белом халате. Увидев нас, он сказал:

– Доброе утро, ребята. Чем могу вам помочь?

Мы сели на те же стулья, что и во вторник. Я держался подальше от факса. Я предоставил говорить Роско. Так было лучше. У меня не было официального статуса.

– В феврале прошлого года, – начала она, – покончил с собой старший следователь полиции Маргрейва. Помните?

– Некий Грей? – спросил патологоанатом.

Роско кивнула, и он, встав, подошел к шкафу. Выдвинул ящик. Старое дерево рассохлось, и ящик двигался со скрипом. Врач стал перебирать папки, начиная с конца.

– Февраль, – сказал он. – Грей.

Достав папку, врач вернулся на свое место. Бросил папку на стол. Тяжело опустился на стул и раскрыл папку. Она была тонкой. В ней почти ничего не было.

– Грей, – повторил патологоанатом. – Да, я его помню. Он повесился, да? Из Маргрейва к нам обратились впервые за тридцать лет. Меня вызвали к нему домой. Это случилось в гараже. Он повесился на потолочной балке?

– Да, – подтвердила Роско и умолкла.

– Так чем я могу вам помочь? – спросил врач.

– В этом деле не было ничего странного?

Врач посмотрел на папку. Перевернул страницу.

– Когда человек вешается, в этом всегда есть что-то странное, – сказал врач.

– А не было ли чего-то особенно странного? – вставил я.

Врач перевел усталый взгляд с Роско на меня.

– Подозрительного?

Я снова увидел у него на лице ту самую едва уловимую улыбку, которую уже видел во вторник.

– Не было ли чего-то подозрительного? – уточнил я.

Врач покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Самоубийство. Все очевидно, никаких вопросов. Грей зашел в гараж с табуретом, встал на него, надел на шею петлю и спрыгнул. Все согласуется с его предшествующим поведением. Очевидцы рассказали о том, что этому предшествовало. Так что я не вижу никаких проблем.

– И что рассказали очевидцы? – спросила Роско.

Патологоанатом снова перевел взгляд на нее. Перелистал папку.

– Грей находился в состоянии депрессии. Это продолжалось довольно долго. В ту ночь, когда произошло самоубийство, он выпивал со своим начальником, тем самым Моррисоном, которого только что доставили к нам, и мэром города, неким Тилом. У Грея случилось какое-то горе, он завалил одно дело, и все трое пытались утопить в виски свою печаль. Грей напился так, что не мог стоять на ногах. Моррисону с Тилом пришлось тащить его домой. Они проводили его и разошлись по домам. Судя по всему, Грей никак не мог успокоиться. Он пошел в гараж и повесился.

– Это вам сказали Моррисон и Тил? – спросила Роско.

– Моррисон написал официальное заявление, – подтвердил врач. – Он был очень расстроен. Переживал, что не остался тогда с Греем, понимаете?

– И у вас не возникло никаких вопросов?

– Я совсем не знал этого Грея, – сказал врач. – Мы имеем дело с дюжиной полицейских управлений. До того случая я не видел никого из Маргрейва. Тихое местечко, не правда ли? По крайней мере, было таким. То, что случилось с Греем, стало закономерным следствием. Пьянство нередко доводит людей до самоубийства.

– А как насчет вещественных доказательств? – спросил я.

Врач заглянул в файл. Поднял взгляд на меня.

– От трупа исходил сильный запах виски, – сказал он. – Свежие ссадины на руках. Следствие того, что пьяного Грея вели под руки. Я не нашел ничего странного.

– Вы проводили вскрытие? – спросила Роско.

Врач покачал головой.

– В этом не было необходимости, – сказал он. – Дело было очевидным, а у нас очень много работы. Нам было не до самоубийств в Маргрейве. В феврале работы было по горло. По самые уши. Ваш начальник Моррисон попросил, чтобы шуму было как можно меньше. Кажется, прислал записку. Сказал, надо действовать деликатно. Не нужно сообщать родным Грея, что старина был пьян в стельку. Необходимо сохранить пристойный вид. Я ничего не имел против. У меня не было никаких вопросов, а мы были очень заняты, поэтому я сразу дал разрешение на кремацию тела.

Мы с Роско переглянулись. Врач вернулся к шкафу и убрал папку. Задвинул со скрипом ящик.

– Вы довольны? – сказал он. – А теперь прошу меня извинить, у меня дела.

Мы поблагодарили его за то, что он уделил нам время. Вышли из убогого кабинета. Вернулись на теплое осеннее солнце. Остановились у дверей, щурясь. Мы молчали. Роско была очень расстроена. Она только что узнала, что ее друга убили.

– Извини, – сказал я.