Поле смерти

Последний квартал я петлял по переулкам за домами. Погасил фары и в темноте подкатил к парикмахерской. Заглушил двигатель. Финли огляделся вокруг и пожал плечами. Визит в парикмахерскую в час ночи не более сумасшедший поступок, чем въезд в здание на машине стоимостью сто тысяч долларов. Тем более это не сравнится с десятью часами, проведенными взаперти в клетке по воле безумца. После двадцати лет в Бостоне и шести месяцев в Маргрейве Финли больше ничему не удивлялся.

Хаббл, сидевший сзади, наклонился к нам. Он никак не мог прийти в себя. Ему пришлось трижды сознательно наезжать на препятствия. Столкновения оставили на нем синяки и ссадины и лишили его сил. Ему требовалось много мужества, чтобы давить на педаль, преодолевая одну твердую преграду за другой. Хаббл выдержал. На такое способен далеко не каждый. Однако теперь настало время расплаты. Я выскочил из машины и подал знак Хабблу. Он присоединился ко мне. Остановился, немного пошатываясь.

– Ты как? – спросил я.

Он пожал плечами:

– Кажется, я ушиб колено, и шея чертовски болит.

– Походи, разомнись. Не стой на месте.

Я прошелся вместе с ним по темному переулку. Десять шагов туда и десять обратно, несколько раз. Хаббл прихрамывал на левую ногу. Вероятно, дверь вмяло внутрь и она придавила ему колено. Он крутил головой, разминая затекшие мышцы шеи.

– Ну как, полегче? – спросил я.

Хаббл улыбнулся и тотчас поморщился. Хрустнул выбитый сустав.

– Ничего, жить буду, – усмехнулся он.

К нам присоединился Финли. Он тоже никак не мог отойти. Потягиваясь, подошел к нам. Улыбнулся.

– Отлично сработано, Ричер. А я гадал, как, черт побери, ты собираешься меня вытаскивать. Что случилось с Пикардом?

Я сложил из пальцев пистолет, как это делают дети. Финли кивнул. Он слишком устал, чтобы обсуждать это сейчас. Я пожал ему руку. Посчитал, что обязан это сделать. Затем развернулся и тихо постучал в дверь черного входа парикмахерской. Она сразу отворилась. За ней стоял старший из двоих стариков. Казалось, он нас ждал. Он распахнул дверь, словно дворецкий из старых времен. Пригласил нас войти. Мы по одному прошли через коридор в кладовку. Остановились перед полками, заваленными горами косметических средств. Сморщенный старый негр посмотрел на нас.

– Нам нужна ваша помощь, – сказал я.

Он пожал плечами. Поднял руку цвета красного дерева, приглашая подождать. Шаркая ногами, прошел в зал и вернулся уже со своим напарником. С тем, который моложе. Негры принялись обсуждать мою просьбу громким хриплым шепотом.

– Наверх, – наконец сказал тот, что моложе.

Мы поднялись по узкой лестнице. Прошли в жилые помещения, расположенные над парикмахерской. Старики-негры провели нас в гостиную. Задернули шторы и зажгли две тусклые лампы. Предложили нам сесть. Помещение было маленьким и убого обставленным, но чистым. От него веяло уютом. Я подумал, что если у меня когда-нибудь будет своя комната, мне бы хотелось, чтобы она выглядела вот так. Мы сели. Младший из стариков остался с нами, а второй снова удалился, шаркая ногами. Закрыл за собой дверь. Мы переглянулись. Затем парикмахер подался вперед.

– Ребята, вы не первые, кто прячется у нас, – сказал он.

Финли переглянулся с нами. По молчаливому согласию заговорил от нашего имени.

– Вот как?

– Нет, сэр, не первые, – заверил его парикмахер. – У нас много кто прятался. И не только ребята, но и девчата.

– А кто именно? – спросил Финли.

– Да все, кто угодно. У нас скрывались члены сельскохозяйственного профсоюза с арахисовых ферм. Девчата, боровшиеся за гражданские права во время регистрации избирателей. Ребята, не желавшие отправляться во Вьетнам. У нас перебывали все.

– А теперь пришли мы, – сказал Финли.

– У вас неприятности? – спросил старик.

– Крупные неприятности, – кивнул Финли. – Грядут большие перемены.

– Мы их ждали, – сказал негр. – Давно ждали.

– Неужели? – удивился Финли.

Старый парикмахер поднялся с места. Подошел к большому комоду. Открыл дверцу и предложил заглянуть внутрь. Комод был глубокий, в нем было много полок. Все полки были заполнены деньгами. Кирпичиками банкнот, соединенных резинками. Комод был заполнен сверху донизу. Всего в нем лежало не меньше двухсот тысяч долларов.

– Деньги фонда Клинера, – пояснил старик. – Нам их просто бросали. Тут что-то не так. Мне семьдесят четыре года. Семьдесят лет все кому не лень мочились на меня. Теперь в меня бросают деньги. Тут что-то не так, верно? – Он закрыл дверцу. – Мы их не тратили. Просто складывали в комод. Вы воюете с фондом Клинера?

– Завтра никакого фонда Клинера больше не будет, – сказал я.

Старик посмотрел на закрытый комод и покачал головой. Вышел и оставил нас одних в небольшой уютной гостиной.

– Придется непросто, – сказал Финли. – Нас трое и их трое. Они удерживают четверых заложников. В том числе двоих детей. Мы даже не знаем точно, где находятся заложники.

– На складе, – решительно заявил я. – Это точно. Где еще они могут быть? У Клинера не осталось людей, чтобы содержать их где-нибудь в другом месте. И ты слышал кассету. Обратил внимание на гулкое эхо? Это ангар, точно тебе говорю.