Полесский шаман

Лишь Леник залился ярким, непринужденным смехом.

— О-о-о! — резко закудахтал он и взлетел на самый конек. Мы проследили за его взглядом. Отсюда открывался отличный вид на основную базу. Во двор в этот момент высыпали молодые люди, в основном девчонки. В купальниках, пойдут плавать и загорать, благо база стоит на самом берегу Березины. Берег действительно красивый. Неестественно красивый, я бы сказал. Скорее всего, тут тоже поработали человеческие руки.

— Гы… — выдохнул Леник и вытащил бинокль.

— Леник, ты чертов ублюдок! Ты откуда бинокль достал? — разразился Гентос. Он даже покраснел от возмущения. — Ты, что, с самой Речицы его тащил?

— А то, — ответил тот, не отрывая бинокль от глаз. На лице улыбка, словно у шерифа при виде индейцев. — В прошлый раз, когда в Милограде колупались, такие кральки были… А ни посмотреть, ни потрогать.

— Тебе своих баб мало?

— Так то наши. А здеся городские неженки. Хотя посмотреть есть на что. Ух… какая грудь.

— Где? — Гена выхватил бинокль. — Ого, а посмотри какая жопа у той…

Мы с Серегой оставили их на крыше обсуждать женские прелести, а сами спустились вниз немного перекусить. Ясно, что это надолго. Пока девчата не скроются с глаз — работа остановилась. Те, как раз, пошли купаться, тем самым прибавив восторга на нашей крыше.

Полчаса мы с Серегой балдели в полуденной сиесте, наслаждаясь подвернувшейся возможностью поваляться в тени. Гомон на крыше прекратился, Леник чуть ли не кубарем скатился вниз. Гентос спустился следом за ним.

— Что так быстро? — спросил я, — девки по домам разошлись?

— Да не, загорают еще. Наш юнга в бинокль обед засек. Уже несут.

Сегодня кормежка была гораздо лучше. Холодничок приятно зашел в такую жару. Затем была картошка, запеченная в горшках вперемешку с тушенкой. Да еще и вприкуску с салатом из огурцов, зелени, перца и помидоров. И, наконец, колдунцы, подтушенные со сметаной. Мм, пальчики оближешь.

После обеда Леник ходил, поглаживая пузо, и приговаривал:

— Это сказка. Это просто рай…

К работе вернулись только через час. До этого просто валялись, позволяя организму растерзать каждый кусочек съеденных деликатесов. Девчата уже ушли, и нам снова ничего не мешало. Работали ударными темпами. Раскатывали рубероид, и тут же били латы и крепили металлочерепицу. Но к вечеру стало ясно, что в любом случае придется оставаться еще на одну ночь. Нужно подшить фронтоны и установить сливы. Гена, прикинул, понял, что не успеем, скомандовал отбой.

Мы сходили на речку, искупались, смывая грязь и пот. Переоделись в чистое. Сергей попросил Гену подбросить нас до Крапивни.

— Что вы там забыли?

— Работа на общественных началах. Заботимся о сирых и больных.

— Я вас на нашей работе мало, что ли, загрузил? Ну, дело ваше. Хотя, Шаман, ты, наверное, еще больший псих, чем я думал. Еще и Юпитера туда же. Испортишь человека.

— Так подвезешь, нет?

— Ну, поехали, подвезу. Коли не шутишь.

Уже в деревне, вылезая из кабины, Серега попросил:

— Как освободимся, я звякну. Заберешь нас, ладно?

— И оставить Леника одного? Потом фонари побьешь, искавши.

— Так ты дай ему че пожрать, как раз успеешь.

Гентос захлопнул дверь, заложил крутой разворот и помчался назад.

— Серега, может, все-таки надо было на попутке? Гентос явно не в духе.

— Не стоит. Думаешь, вчера грузовик просто так остановился? Как же, держи карман шире. Спокойно промчался бы мимо, оставив нас глотать пыль из-под колес. Он остановился потому, что я приказал. Но больше так не хочу. Есть в этом что-то черное, греховное.

Тихоновна встретила нас в слезах.

— Сережа, это просто чудо какое-то. Он уже больше шевелится. Несколько раз звал — «мама». Но сейчас он почти постоянно кричит. Мычит что-то непонятное. У меня прямо сердце разрывается, не могу слушать его крик. Уже два раза капли принимала. Все ждала, когда вы придете. Несколько раз собиралась скорую вызывать, но не решилась.

— Он и раньше кричал, просто вы не слышали, — ответил Сергей. — Ну вот, я здесь. Давайте, что ли, продолжим?

Андрей лежал на кровати, беспокойно крутился и мычал. Порой переходил на крик. Сергей привычными движениями погрузил его в сон. Он попросил воды. Тихоновна принесла две чашки и опустилась на стул, а я присел на тумбочку рядом с выходом.

— Его мозг цел, а вот мышцы и жилы закостенели за несколько лет. Частично атрофировались. Даже если все получится, он не сможет ходить первое время. Я, конечно, помогу, но несколько месяцев придется только на костылях, — сказал Сергей, обращаясь к матери парня.