Полет бабочки. Восстановить стертое

Инна смотрела на меня, оскалившись по-волчьи. Мне даже показалась, что глаза ее светятся противным гнилушечным отблеском. Она рванула на себя вторую створку, мои ноги соскользнули с подоконника, и, лишившись опоры, я повисла над улицей, держась только за металлическую ручку. Инна приблизилась с намерением столкнуть меня вниз, и ей конечно же удалось бы это сделать, но тут я каким-то чудом подтянулась и ударила ее коленом в лицо. Инна отшатнулась, а я забросила ноги вовнутрь, разжала руки и мешком свалилась в комнату.

— Ах ты, сука! — прошипела Инна и вцепилась в меня.

Не знаю, сколько времени мы с ней боролись, награждая друг друга пинками и оплеухами. Время словно остановилось. Но Инна была сильнее, и ей удалось швырнуть меня животом на подоконник. В глазах потемнело, и я поняла, что сейчас она все-таки скинет меня вниз. И тут, совершенно неожиданно для себя, я завопила: «Господи!!!» — даже не знаю, вслух или про себя. На мгновение повеяло знакомым — золотисто-зеленым, виноградным…

Я изо всех сил цеплялась за подоконник, Инна, стоя рядом, толкала меня вниз. Я ударила ее ногой, она потеряла равновесие, наклонилась вниз. Руки ее скользнули по мокрому подоконнику, и… Я даже не поняла толком, как все это произошло. Крик — и где-то там, внизу глухой удар.

Я сползла с подоконника и села на пол. По спине стекали струйки пота, язык пересох и царапал рот. Стены комнаты завертелись каруселью, придвинулись, все расплылось… А потом стало странно четким. Как будто я была близорука и вдруг надела очки.

Я вспомнила!

Вспомнила их лица и тот первый, неожиданный удар. И белую точку, похожую на тонущие в пруду игрушечные часы. И холод. И боль…

Я вспомнила все!

Ноги тряслись, но я больше уже ничего не боялась.

Выглядывать в окно я не стала. Конечно, вряд ли кто-то видел нашу борьбу. Она не зря выбрала именно окно гостиной. Напротив не было ни одного дома, а-снизу трудно разглядеть то, что делается на пятом этаже. Но все же высовываться не стоило.

Я пошла на кухню, забралась на подоконник и осторожно выглянула из-за занавески.

Она лежала на асфальте лицом вниз, похожая на сломанную куклу. Вокруг головы расплывалась темная лужа. Рядом толпились люди.

Времени у меня оставалось мало. До приезда милиции я должна была уйти отсюда.

Господи, ведь Ты же есть! Теперь я знаю это точно. Сделай так, чтобы менты, как обычно, не торопились с выездом на труп. Они ведь никогда не торопятся. Года два назад у детского садика убили женщину, труп лежал там три часа, мимо него шли родители с детьми, и никто не торопился. Ведь менты, когда приедут, не будут церемониться или ждать, когда хозяева вернутся с работы, просто взломают дверь, и все. Вдруг там убийца притаился! Да и вообще — надо же все осмотреть и запротоколировать!

Я быстро оделась, взяла деньги, какие могла найти, документы, ключи, телефон и вышла из квартиры, захлопнув дверь. Выход из парадного довольно далеко от того места. Я выйду и сразу сверну за угол, во двор. Вряд ли кто-то обратит на меня внимание. На всякий случай я надела темные очки и повязала голову платком.

У меня не было сомнений, куда ехать. Конечно, к Деду. Только он один мог мне помочь. Но прежде надо было позвонить Андрею. Я не помнила его телефон, но знала, в какой газете он работает. Ничего, найду. Только сначала уйду отсюда подальше.

* * *

— Понимаешь… — Денис говорил лихорадочно, сбивался, забегал вперед, возвращался назад, повторял одно и то же и никак не мог взять себя в руки. — Так все совпало. В тот день… Ну, когда я тебе письмо написал… Нет, накануне. Тогда я точно решил, что ухожу от Инны. Да, я тебе обещал, но… Я понял, что не хочу и не могу с ней жить. И как раз в этот момент я узнаю, что кто-то заслал нам вирус и что этот кто-то — явно из своих. Пыльников сказал, что это могли сделать только ты или Седлецкий. Потом я вспомнил, как ты говорила… Ну, что сама сочиняла вирусы. И… — Он вздохнул. Вера грустно улыбалась, не глядя на него. — В общем, сразу же после этого я узнаю, что Инна ждет ребенка. Вот.

— Интересно, а что для тебя было более весомо — ребенок или твои подозрения?

Денис закусил губу и не ответил.

— Потом Седлецкого убили, — продолжил он, помолчав. — Имитировали самоубийство. А я узнал, что у тебя с ним были давние… отношения. Что вы по одному делу проходили… свидетелями. Что ты его в наш банк рекомендовала. Что он в тебя влюблен был, письма тебе в Париж писал. И что ты с ним виделась, когда зимой прилетала.

— Понятно… — Вера помешала ложечкой остывший кофе. — Ты решил, что я в этом замешана. Наверно, этого он и добивался.

— Ты Умываку имеешь в виду?

— А кого же еще? Удивительно, как эти комсомольские мальчики умеют интриги плести. Мало ему было у вас банк отобрать, надо ж еще и нагадить так, чтобы вы со всех сторон в дерьме оказались. А что следствие? Ну, по убийству Паши?

— Да ничего следствие. Ни мычит, ни телится. Все чистенько, ни следочка.

Вера опустила голову и покусывала кончик длинного ногтя на указательном пальце. Денису показалось, что ей хочется что-то сказать, но она сомневается, стоит ли.