Полет бабочки. Восстановить стертое

— Во-первых, он не такой уж и старый гриб. А во-вторых, почему сразу «что-то могло быть»? Кроме любовников бывают и просто знакомые мужского пола.

Инна вспыхнула и замолчала.

Вот ты и попалась, подумал Денис. Без всякой досады подумал, скорее даже с удовлетворением. И сам этому удивился.

* * *

Андрей автоматом, на деревянных ногах добрался до своего «форда», положил пакет с продуктами на переднее сиденье и сел за руль. Ключ никак не желал вставляться в замок зажигания.

Руки дрожат, что ли, с досадой подумал он. И дернуло же его в «Ленту» заехать. Мать просила купить чего-нибудь вкусненького к ужину. Как будто других магазинов по пути не было. Уж не говоря о том, что ехать по Выборгскому шоссе через Осиновую рощу намного дольше, да еще мимо поста ДПС.

Она изменилась. Сильно изменилась. Семь лет прошло. Он даже засомневался, она ли. Только… Только так жестко, с металлом в голосе и ледяным блеском в глазах не отвечают случайно обознавшемуся человеку. Сколько раз его самого принимали за кого-то другого. Это еще не повод смотреть, как на врага. Нет, она его узнала. Именно поэтому и отвернулась так резко.

Нельзя сказать, что Андрей так уж часто об Инне вспоминал. Сначала это вообще было слишком больно. Особенно потому, что прекрасно понимал: сам виноват. А если и приходило в голову, что все еще можно исправить, малодушно отвечал себе: нет, она его не простит, нечего и пытаться. А потом и вовсе понял, что обратной дороги нет. Слишком поздно. Говорил себе: ну и что, таких Инн у меня будет еще грузовик с прицепом. А оказалось, что ни одна женщина и сравниться с ней не может. Даже Тамара. Удивлялся: а ведь выходит, парень, что ты ее действительно любил. Одну-единственную — по-настоящему. И тут же вздыхал: ничего себе «по-настоящему», если бросил беременную. Ну да, возражал внутренний голос, это не ты ее бросил, а она тебя. А что ей еще оставалось делать, если ты ни мычал, ни телился.

Вот такие беседы он вел сам с собой, и со всех сторон выходило: сам дурак!

В конце концов мы с ней обязательно встретимся, думал Андрей. Так всегда бывает. Проходит время, люди опять встречаются. Только вот чаще всего бывает, что лучше бы им и не встречаться снова.

Навязчивыми такие мысли у него не были, приходили время от времени и опять уходили. И каждый раз Андрей представлял себе эту встречу по-разному — от самых радужных красок до самых черных.

Идет он, к примеру, по улице, а Инна навстречу. Все такая же красивая, милая. А за руку ребенка ведет. Мальчика. Или девочку — неважно. Увидела его, обрадовалась. И ребенку говорит: а это твой папа. Берутся они все трое за ручки и идут… в светлое будущее. Короче, литр соплей. Новый русский сериал.

Или все так же, с ребенком, только Инна совсем ему не рада. И говорит: деточка, это твой папа, только он такая сволочь, что лучше бы его и вовсе не было. И идут они, только уже не за ручки, а вовсе даже в разные стороны. Тоже новый русский сериал, а слез и соплей литра на два.

Только вот того, что в действительности произошло, Андрей почему-то не предусмотрел. Что она сделает вид, будто вообще с ним незнакома.

Подходя к квартире, он проделал давно освоенную процедуру, призванную создать вполне довольный жизнью вид, по крайней мере, на первые секунды. Процедура эта была внешне довольно страшненькая и не слишком приятная, но эффективная.

Крепко сжав кулаки, Андрей крепко зажмурился и сартикулировал на крайнем напряжении безмолвный звук «и». Внутри головы все занемело, в ушах противно зазвенело. Когда через несколько мгновений он «отпустил себя на свободу», лицо приняло вполне довольный вид. Если перестараться, то могли получиться даже счастливые слезы, но на этот раз до них дело не дошло.

Впрочем, маму провести все равно не удалось. Ей стоило мельком взглянуть на него, принимая тяжелый пакет с продуктами, — и все.

— Ну, что на этот раз? — словно между прочим поинтересовалась она, выгружая свертки на кухонный стол.

— А что? — попытался отвертеться Андрей. — Все в порядке.

Но обмануть маму… Он, в общем, обычно и не пытался. Безнадежное дело.

Удивительно, но, будучи «мямликом», Андрей маменькиным сынком все же не являлся. Хотя бы уже по той причине, что сама мама не хотела, чтобы он им был. «Своим детям надо быть немножко мачехой, — любила говорить Ольга Павловна. — Потому что именно у чокнутых наседок получаются самые отъявленные подонки. Либо ведерко манной каши вместо человека».