Полет души

И с этими словами он сорвался с места на самой высокой скорости. По крайней мере, так показалось Джун. Чуть качнувшись назад, она вскрикнула от неожиданности, обхватила Бретта за плечи и наклонилась вперед, прижавшись к нему куда плотнее, чем ей хотелось бы.

— Вы… вы… — попыталась возмутиться она, но он, должно быть, ее не расслышал.

Когда мопед свернул за угол и напор ветра чуть-чуть ослабел, Джун немного пришла в себя, ее руки начали искать более подходящее положение: держаться за широкие плечи Бретта было явно неудобно. Оказалось, что лучше всего для этих целей подходит талия, которую Джун и обхватила. Поскольку мопед без конца подбрасывало на многочисленных выбоинах дороги, пальцы Джун то и дело непроизвольно впивались в Бретта, а сама она сильнее вжималась грудью в широкую спину, чувствуя, как переливаются в нее его теплота и уверенность. Ох, сколько же времени она не ощущала даже такой невинной физической близости мужчины? Лучше не считать.

— Как вы там?! — прокричал Бретт, слегка повернув голову.

— Прекрасно! — отозвалась Джун, хотя вид стремительно бегущей дороги, огни проносящихся машин вызывали у нее головокружение, и она для надежности прижалась к широкой спине Бретта еще и щекой. Каждая неровность дороги, каждая рытвина заставляли ее прижиматься к нему все теснее.

Гулкая вибрация мотора ввела Джун в состояние схожее с трансом. Она закрыла глаза и погрузилась в мир странных, волнующих ощущений. Ей казалось, что между их телами перетекают незримые потоки воздуха, то холодные, то теплые, соединяя их крепче, чем ее вцепившиеся в талию Бретта пальцы. И, уступая этой неведомой силе, Джун плотнее придвинулась к широкой спине той частью своего тела, которая помимо ее воли с настойчивой требовательностью тянулась почему-то именно к этому мужчине.

Острое чувственное удовольствие было столь велико, что Джун, испугавшись, заставила себя сделать пару глубоких вдохов и выдохов и открыть глаза. Откачнувшись от спины Бретта и выпрямившись, она пробормотала в свое осуждение какие-то слова и решительно тряхнула головой.

— В чем дело? — спросил Бретт, повернув к ней голову.

— Ни в чем.

В самом деле: ни в чем. Просто нашло вдруг на нее какое-то наваждение.

— А почему вы краснеете? — не унимался Бретт, опять повернув к ней голову.

— Я не краснею. Пожалуйста, следите за дорогой. Мы тут на открытом пространстве и каждый может видеть… Я хочу сказать, может сбить нас.

Руки Джун снова легли на его талию, и под развевающейся на ветру рубашкой она почувствовала крепкую мускулистую плоть. Она решила не изображать из себя школьницу-скромницу и не стала одергивать рубашку. Просто теперь она будет держать себя в руках. Никаких наваждений, никаких всплесков эмоций. Она не позволит, чтобы…

И все-таки они не убереглись от дождя. Он хлынул раньше, чем они успели оказаться под крышей. Джун невольно рассмеялась, увидев, как все посетители паба — правда, их было немного — дружно обернулись к вошедшим, с которых стекали потоки воды.

— Милости просим! — приветствовал их бармен, уже другой, не тот, от общества которого Джун в прошлый вечер несколько раз бросало то в жар, то в холод. — У нас тут есть чем согреться. Обещаю, это в два счета разгорячит вашу кровь.

У Джун кровь и без того кипела, поэтому она заказала только апельсиновый сок.

— А мне виски с содовой, — попросил Бретт, пробираясь в глубь паба, подальше от входа, занавешенного пеленой дождя.

Джун следовала за ним по пятам и вдруг замерла, увидев, как он снял насквозь промокшую рубашку и выжал ее прямо в открытое окно. Она невольно провела руками по своей блузке, которая буквально прилипала к телу.

— Как несправедливо, что женщина не может позволить себе поступить так же, — пробормотала она, садясь.

Бретт встряхнул рубашку, расправил ее, повесил на спинку стула и повернулся к Джун.

— А что мешает? Вперед!

Она прищурилась.

— Не сегодня.

Бретт уверенной походкой направился к бару. У него был вид человека, живущего в полном согласии с собой. Вернувшись к столику, он поставил перед Джун сок и, протянув руку, убрал с ее щеки мокрую прядь. В этом жесте не было ничего особенного, но Джун, почувствовав прикосновение его пальцев к своей коже, оцепенела.

— У вас волосы… — Он неопределенно помахал в воздухе рукой и, порывшись в кармане, извлек несколько монеток. — Хочу немного музыки. Без музыки здесь чего-то не хватает.

— Позвольте мне, — попросила Джун.

Бретт вручил ей деньги, и она отправилась к музыкальному автомату. Когда она возвращалась к столу, нежная скрипичная мелодия уже плыла под низким потолком паба.

За то время, что она отсутствовала, Бретт успел снять сандалии и поставить их на подоконник.

— Очень люблю эту мелодию, — сказала Джун. — Она напоминает мне о… А, неважно. — Джун тряхнула головой.

— О чем она вам напоминает?

Джун ни с кем не говорила об этом.

— Так, о всяких глупостях.

Бретт не сказал ни слова, но его молчание красноречиво говорило о том, что он ждет продолжения.