Полет к солнцу (СИ)

Он был чуть моложе Альбуса – может, года на два – немного ниже ростом и куда тоньше в кости. Узкие кисти с тонкими длинными пальцами и мягкие светлые завитки, падавшие на шею, казались девичьими, а лица Альбус в полумраке передней толком не разглядел. Мисс Бэгшот вынесла печенье на блюдце, парень поблагодарил и вышел, но на середине пути его окликнул незнакомый голос – довольно высокий, с гортанный акцентом.

- Герр Дамблдор, подождите!

Альбус оглянулся: племянник соседки догонял его. Сейчас, при солнечном свете, в нем не осталось ничего женоподобного: теперь ясно было видно худое лицо, упрямое, лобастое, и тяжелый взгляд – одновременно яростный и радостный.

- Тетя сейчас назвала мне вашу фамилию, - говорил юноша действительно странно, словно набирая в грудь слишком много воздуха. - И я вспомнил, что читал вашу статью… О боевой трансфигурации. А, постойте, у вас было несколько статей в разные годы.

Альбус выдохнул про себя, порадовавшись возможности хоть на пару минут вернуться в прошлую жизнь.

- Да, я пишу на эту тему, - ответил он. - Статьи еще будут, вероятно. Я еще не изучил до конца все возможности.

- Вот как? - юноша моргнул, и только теперь Альбус различил, что глаза у него были голубые - просто от тяжести взгляда они казались темными. - В таком случае… О, простите, забыл представиться. Геллерт Гриндевальд.

Альбус во все глаза уставился на него - так ,что юноша даже удивился.

- Что-то не есть так?

- Мне про вас… тоже рассказывали, - Альбус немного смутился. - Моя одноклассница, близкая подруга. Виктория Уркварт, помните такую? Дочь английского дипломатат, такая красивая, волосы светлые, длинные…

- О… - юноша откинул со лба белокурый завиток. - Фамилию я слышал, но не могу в точности вспомнить, о ком вы говорите. Не знаю… Не могу знать.

- Вы вряд ли могли её забыть, - рассмеялся Альбус. - Она не из таких. Пойдемте, у меня есть фотография, я вам покажу!

Оба быстрым шагом вошли в дом, не обратив внимания на остолбеневшего Аберфорта, и поднялись в комнату Альбуса. Тому не пришлось искать долго: фотографию друзей он всегда носил с собой, в кармане мантии.

- Вот она, в центре, видите? Такая хорошенькая! А сейчас стала еще лучше. Она нам всем когда-то рассказывала про вас… - Альбус почесал макушку, еще кое-что вспомнить. – Да, и мой друг – вот этот, худенький, черноволосый – тоже про вас говорил. Его кузен учится в Дурмстранге. А вы там звезда школы…

- Увы, моя звезда закатилась, - улыбнулся Геллерт. – По крайней мере, так считают мои учителя. Меня исключили полтора месяца назад.

- Исключили? За что? – уставился на него Альбус. Геллерт взял фотографию в руки, вглядываясь в лицо Виктории.

- За использование темной магии. А она очень хороша, да. Значит, вот как ее зовут. Виктория. Она ваша победа?

Хотя парень говорил вроде бы шутя, глаза его сузились, взгляд стал внимательным и напряженным. Альбус не сразу понял, что он имеет в виду, а потом снова рассмеялся - почему-то в присутствии этого человека ему было легко и весело.

- Нет, нет. Мы просто друзья. Она мне, как сестра. А я не понимаю, как вышло, что вас исключили за использование темной магии? Разве её не изучают в Дурмстарнге наравне со светлой?

- Изучают, - спокойно объяснил Геллерт. - Но я вышел за пределы того, что нам предлагается для изучения, а это считается недопустимым.

- Понимаю, - сочувственно вздохнул Альбус. – Нам тоже в Хогвартсе вечно ставили палки в колеса. Меня наказывали, когда я в обход преподавателя высылал в журналы свои статьи, а моего друга – этого черненького – чуть не до смерти засекли, когда он смоделировал летатльный аппарат и… эм-м… попробовал испытать.

- Косность, - скривился Геллерт, скрестив руки на груди. Оба на секунду замолчали.

- Вы не жалеете, что вас исключили? – просто спросил Альбус. – Все-таки годы потрачены.

- Не жалею. Напротив, теперь я свободен, свободен всей душой - Гриндевальд поднял глаза ввысь и прищурился, улыбаясь, одновременно ожесточенно и с наслаждением.

- Все эти рамки образования, безмозглые авторитеты, государство, система управления, религии и мораль… Придет великий ветер и сдует все это в море! В море, герр Дамблдор, и только от нас зависит, будем ли мы ветром или трухлявыми пнями, которые он сметет!

Альбус немного задумался.

- Предположим, мы ветер. Что же будет, когда мы сметем трухлявые пни?

- Тогда мы возведем на пустыре новый мир, - Альбусу вновь показалось, возможно из-за акцента, что парень говорит одновременно торжественно и буднично. - Воздвигнем его без оглядки на вчера, на все, что было до нас. Он будет зваться нашим именем и помчится в будущее, к небесам.

Гриндевальд, спросив жестом разрешения, вновь взял снимок и всмотрелся, глубоко вдохнув и как бы принюхиваясь.