Читаем Полет лебедя полностью

Мать и сын, стоящие у двери и крепко обнимающие друг друга, являли собой странную картину. Бабушка беззвучно ушла. Пекарь по соседству сообщил своей жене, что битва окончена. Он ошибался. Этот бой был только первым из многих, которые предстояло выиграть Хансу Кристиану, прежде чем он смог сказать самому себе: «Теперь моя борьба окончена. Теперь я действительно стал великим!»

IV

— Ты пустая голова, и мне не стоило бы общаться с тобой, — сказала курица. — Поверь мне, я желаю тебе добра, поэтому и браню тебя — так узнаются истинные друзья. Старайся же нести яйца или научись мурлыкать, да испускать искры!

— Я думаю, мне лучше уйти отсюда куда глаза глядят, — сказал утенок.

— Скатертью дорога, — ответила курица.

И утенок ушел.

«Гадкий утенок»

Весь день в доме Йоргенсена царила суета. Соседи валили толпой, якобы попрощаться с Хансом, а на самом деле позубоскалить.

— Какой простачок этот мальчик, — неосторожно сказала жена пекаря. — Я слышала, как он читает пьесу, которую сам написал, где всех, в конце концов, убивают. Ребенок будет убийцей, а не актером.

— По моему мнению, он будет и тем и другим, — вставила старая тетка торговца рыбой. — Посмотрите на него! Любая роль в пьесе, которую он будет играть, станет убийственной.

Жена пекаря разразилась громким смехом над этой остроумной шуткой, и последние остатки хорошего настроения Анны-Марии потонули в гневе.

— Убирайтесь! Убирайтесь из моего дома! Ты, Амелия Йенсен, завидуешь, потому что твой сын-балбес не может писать пьес, как мой Ханс! Вы все думаете, что мой мальчик странный, потому что его голова забита историями, а не тем, как озорничать перед бургомистром! Он вам еще покажет! Однажды он вернется в Оденсе, и тогда вы уже не будете смеяться над ним! Вы упадете к его ногам, а ему будет на вас наплевать! Запомните это! А теперь убирайтесь!

Молча они поспешили прочь, проглотив свои болтливые языки, трескотню которых сменил шорох деревянных ботинок спешащих из дома людей.

Анна-Мария хмыкнула, вполне довольная собой.

— Вот и все! Теперь, сынок, я должна подготовить тебя к дальней дороге.

Дорога! Магическое слово, которое заставило Ханса Кристиана вскочить на ноги. Он не обратил внимания на слова сварливых женщин, так как в тот момент был очень занят своим кукольным театром, сочиняя новую пьесу, в которой бедный мальчик уже завоевал большой город и женился на принцессе.

Ханс Кристиан с радостью подбежал к двери. Маленький сад купался в солнечных лучах, а ленивое тепло ранней осени наполнило небо мягкой синевой. В саду уже отцвели кусты смородины и крыжовника, над которыми Ханс бывало натягивал матушкин фартук как тент. В его тени он просиживал долгие летние дни, сочиняя свои истории. Если бы он только мог выйти на несколько минут, чтобы попрощаться со всем, что ему так дорого: с лужайкой, где белые лютики и желтые маргаритки переплетались между собой, образуя чудесной красоты покрывало над зеленой травой; в лесу с буковым деревом с пустой сердцевиной, внутри которого жили эльфы. За ними присматривал добрый гоблин, корчащий ужасные рожи. С норой, которую он вырыл у реки в определенном месте, указанном ему старой прачкой. Она говорила, что дыра находилась как раз над Китаем и из нее обязательно когда-нибудь вылезет китайский принц.

Но Ханс не осмеливался выйти из дома, особенно сейчас, когда все знали, что он уезжает из деревни. Мальчишки могли бы устроить ему особенные проводы. Его худое лицо привалилось к косяку двери. В маленькой комнате позади него мать, бормоча себе под нос, что-то доставала из буфета, складывая в полотенце тонкие кусочки хлеба и сыра.

— А теперь я хочу увидеть улыбку на твоем лице, Ханс Кристиан!

Мальчик замер от удивления, услышав знакомый голос.

— Бабушка, ты так тихо вошла! Ты принесла мне небольшой букетик цветов из сада!

— Да, они украсят твой костюм для конфирмации[3]. Это все, что я могу подарить тебе.

— Я одену свой костюм для конфирмации? Да, мама? — воскликнул Ханс, прыгая вокруг бабушки.

Анна-Мария положила в рот кусочек сыра и, жуя, произнесла:

— Да, ты должен выглядеть как можно лучше. Не каждый день человек отправляется на поиски судьбы.

Перейти на страницу:

Все книги серии Портреты

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии