Полёт мотылька (СИ)

— А что с ним произошло?

Он тяжело вздыхает и убирает взгляд в сторону:

— Он в коме.

Его слова больно колют в сердце. Будто бы мне только что сообщили, что в комме находится мой близкий человек.

Внутри начинает твориться информативный хаос. Не понимаю, как правду отделить от вымысла, как понять и объяснить все, что чувствует сердце, и как не потеряться в этой пучине беспорядка.

Как найти, своё настоящее "Я", когда ты не помнишь себя и живёшь, ориентируясь исключительно на свои эмоции, которые порой настолько противоречивые, что становится дурно.

Я спешу сесть на скамейку, так как чувствую, что теряю равновесие от услышанного… И это кажется мне ненормальным.

Глава 2

Вечер одного из моих обыденных дней. Я разглядываю пустое небо в окне, а Альберт лежит и изучает потолок, витая в своих мыслях.

Порой мне становится стыдно, что все свое свободное, а порой, и рабочее время он проводит в этих стенах, с не самой лучшей собеседницей.

— Альберт, — обращаюсь к нему, рисуя узоры на окне, — А мой телефон нельзя починить?

— Нет, наверное, — задумывается, — Я куплю тебе новый со дня на день.

— Нет, мне пока нет надобности, — тяжело вздохнув, стираю все, что нарисовала. — Думала может что-нибудь найду там… вспомню.

— Есть только один кулон. Кажется, ты его никогда не снимала.

— Навряд ли он настолько значим, чтобы хранить воспоминания — предполагаю, пожав плечами.

Моросит дождь и все вокруг покрывается туманом. Во дворе не остаётся никого, и город превращается в одно сплошное одиночество. Погода за окном будто списывает мое душевное состояние. И я нахожу в ней единственного своего соратника.

Я слышу, как Альберт встает с дивана, а вскоре ощущаю его присутствие сзади. Его руки касаются моих плеч, а губы — шеи. Моя рука медленно сползает вниз по окну и упирается о подоконник.

По телу пробегает холод, а в глазах начинают рябить слезы. Мне тяжело понять, от чего мое тело так отстраняется от мужа, но я не могу противиться своим чувствам. От чего схожу с ума.

— Знать бы, о чем ты думаешь — шепчет он тихо и медленно разворачивает меня лицом к себе.

Без слов становится ясным желание Альберта. И хоть на душе витает тревога, я не осмеливаюсь отстраниться от него. Хочу почувствовать привкус его губ, в надежде, что что-то зародится в сердце.

Он не заставляет себя долго ждать и, проведя руки к волосам, притягивает меня к себе, а после заключает в поцелуе.

Но увы, лишь смятение и отторжение зарождаются в моей груди. И это совсем не то, что я ожидала почувствовать.

Я стою неподвижно и пытаюсь заставить себя насладиться собственным мужем. Но, вместо этого, в голове всплывает образ безликого мужчины из сна, и я вижу чёрные пронзительные глаза и улыбку, позволяющую разглядеть ямочку на правой щеке. И сердце начинает отбивать одно лишь имя: «Давид».

«— Я всегда буду рядом, Амели — звенит в ушах незнакомый мужской голос. — Ты моя и этого никто не изменит.»

Испугавшись таких воспоминаний, я спешу отвести голову в сторону, чтобы избавить себя от нежеланных губ.

— Прости — молвлю следом и стремительно направляюсь к своей постели.

Я задыхаюсь от всего происходящего, мне хочется кричать от эмоционального истощения. Все ведения кажутся слишком реалистичными, далеко не похожими на сон. И подобное не на шутку пугает меня.

Сев на край кровати, я смотрю на Альберта, который внимательно наблюдает за мной, а после подходит и приседает у моих ног:

— Что мне сделать, чтобы ты улыбалась чаще?

— Ты и так делаешь достаточно, — произношу виновато. — Альберт, у меня есть друзья, подруги? Те, с кем я бы близко дружила?

— У тебя есть двоюродная сестра Сандра. Не знаю насколько правда, но кажется, вы были близки.

Его слова звучат слегка странно, но я решаю не предавать этому значение.

— Я бы очень хотела с ней пообщаться.

— Хорошо, — нехотя отзывается он, — Я постараюсь завтра договориться, чтобы её пропустили к тебе.

Я расплываюсь в улыбке и, вновь почувствовав вину перед ним за своим мысли, убираю взгляд в сторону.

— Ложись поспи.

Мужчина помогает мне устроиться удобней на постели, укрывает одеялом и, поцеловав в лоб, проходит к своему месту на диване.

Я боюсь уснуть, боюсь сомкнуть глаза и увидеть вновь эти чёрные глаза, что принадлежат не мужу. Глаза мужчины, имя которого не выходит теперь из моей головы.

«Давид» — это имя эхом звучит в каждом уголке души.

Альберт сдерживает своё слово, и уже на следующий день ко мне в палату входит Сандра.

Я не помню её, так же, как и остальных, но рядом с ней мне хочется много улыбаться и смеяться. Она вызывает тысячу положительных эмоций, от чего совсем не думается о том, что я не помню её лица и нашей с ней дружбы.

Мы недолго общаемся с ней, сидя на диване, когда она, осматривая комнату, делает замечание:

— Смотрю, мы и розы полюбили — ухмыляется, смотря на букет, стоящий у дивана.

— А я их не любила раньше?

— Больше скажу, ты их ненавидела.

Я просто улыбаюсь в ответ, не удивившись подобному ответу, ведь и сейчас они вызывают у меня негативные эмоции.