Полет на месте. Книга 2

Улло не сразу ей повиновался. Он глядел на свою жену и думал: какое милое у нее лицо. Обрамленное светло-каштановыми локонами, с мягким мыском подбородка, оно напоминает - что? Продолговатый, овальный герб. И вдруг возникает вопрос: was fuhrt sie im Schilde?..40 Непростительно глупый вопрос - ведь у нее такие чудесные глаза: серо-зеленые, сейчас, при свете свечи, глубокого черного цвета, а на самом деле зеленовато-серые, серовато-зеленые. Совершенно особенные. Любящие. Ужасно честные. И этот ее горестный рот... Господи Боже - рот нашего сиюминутного исторического состояния. Если вспомнить поэтический образ Ундер...

Марет снова прошептала: "Пойдем..."

Она шла впереди, Улло за ней. Марет выбралась из дома через заднюю дверь и через темный двор прошла к сараю. Вытащила из кармана ключ, открыла висячий замок, вошла, закрыла дверь за Улло и посветила фонариком.

У поленницы стояли рядом два велосипеда. На каждом по узлу, пристегнутому ремнями к багажнику.

"Что это?.." - спросил Улло.

"Один - твой, а другой - моего отца..." - сказала Марет.

"Вижу, - ответил Улло, - но для чего?"

"Мне кажется, - сказала Марет, - они могут нам пригодиться..."

Улло произнес, вдруг сообразив, что он даже не успел подумать о том, что будет дальше: "Зачем? У правительства три грузовых машины. Для доставки на берег".

Марет возразила: "Ты ведь не министр. Хотя - откуда мне знать?.. Но можно предположить, что на три машины наберется в три раза больше людей, чем они могут вместить. Так что - я сложила кое-какие пожитки и накачала шины..."

"А место в лодке?" - спросил Улло.

"Может, нам повезет, - прошептала Марет. - Тебе нельзя здесь оставаться..."

Улло прижал к себе Марет. Уткнулся носом в волосы жены, пахнущие ромашкой, и услышал: откуда-то с севера, возможно с Пальяссааре, доносятся беспрерывные взрывы. Там, в ночной темноте, отступающие немцы взрывали какие-то здания и склады. Улло подумал: если Марет решила, значит, так тому и быть... Но чтобы это действительно удалось, чтобы мы живыми переправились через море... Он отпрянул от нее и хрипло и как-то слишком громко сказал:

"Чтобы ты знала: за три дня до того, как мы с тобой расписались, я ходил с розами свататься к Лии. И получил отказ".

Наступила пауза. Улло подумал: если бы я от нее не отпрянул, чтобы собраться с духом для такого признания, я бы почувствовал, она окаменела. Но теперь я этого не ощущаю...

Спустя мгновение Марет прошептала: "Лия давно в Германии. Почему ты вдруг вспомнил об этом?.."

Улло объяснил: "Для того, чтобы это было высказано. Чтобы открыта была чистая страница. Чтобы нам повезло..."

Когда они вернулись в дом и когда Улло в постели, рядом с Марет, сквозь утихающее биение крови снова услышал взрывы, доносившиеся с Пальяссааре или из Военного порта, ему вдруг пришло в голову: Господи - он ведь так и не поведал Марет о Наде Фишер! И теперь, после того, что произошло и что, по мнению Марет, должно было стать знаком великого прощения и предвестием великой благодати, совершенно немыслимо рассказывать. Даже несмотря на то, что из-за этого, из-за невозможности открыть чистую страницу, как он сказал, их побег, может, не удастся. Например, если они даже доберутся до берега, в Пуйзе, или еще куда-нибудь, они не поместятся в лодке. Или они сядут в лодку, но она вместе с ними пойдет на дно.

Часов в шесть утра Улло коснулся губами бровей Марет и хотел незаметно выйти. Но жена обвила его шею руками и пристально посмотрела на него своими зеленоватыми глазами.

Улло сказал не совсем уверенно:

"Я думаю, что сегодня правительство покинет Таллинн. Пойду послушаю, какое будет принято решение, что они предпримут дальше. И вернусь домой. Тогда мы с тобой решим, что и как..."

В половине седьмого Улло был в Земельном банке. Маанди провел его сквозь толпу военных и разных частных лиц в кабинет премьер-министра. Тиф, держа бритвенный прибор возле щеки, покрытой мыльной пеной, другая щека была уже выбрита, воскликнул:

"Очень хорошо, что вы пришли! Сузи уверял меня, что вы настоящий полиглот. Мое поколение в основном владеет русским, кто чуть постарше - немецким. Английским же - слабо. А вот вы вроде бы очень хорошо знаете английский. Ну и как, верно это?"

"Нельзя сказать, чтобы очень хорошо. Но в какой-то степени владею... - пожал плечами Улло. - Только в пределах школы, - а в чем дело?"

"Переведите вчерашнюю правительственную декларацию на английский язык и прочитайте ее в эфире".

Тиф добрил щеку, покрытую пеной, плеснул себе в ладонь, судя по флакону и по запаху, Rasierwasser немецких офицеров и освежил лицо. Улло спросил:

"А что, у правительства имеется радиостанция, которую могут услышать?.."

Премьер-министр ответил: "Нужно попытаться. Вот текст".

Он передвинул написанный Сузи машинописный текст, тот самый, который прошлым вечером из-за бомбежки и отсутствия электричества не удалось напечатать в типографии, на другой конец стола поближе к Улло.

"Ну что ж, попытаюсь".