Полет над пропастью

— Я еще дважды пыталась помириться с ним, но бесполезно. Я отстала от него, когда увидела Василия с ребенком на руках. Он был такой счастливый. Рядом шла его жена. Как я ее возненавидела! Она отняла у меня последнюю надежду. Хорошо, что я была в машине, они меня не заметили.

— Разве ты с ним не виделась?

— Ну, как же! Много раз! Я ему автостоянку продала, ты знаешь о том. Переоформляли документы. Он привозил продукты и деньги для сына. Когда мне не под силу стал коттедж, Василий нашел три фирмы, какие взяли особняк в аренду. Потом он позвонил Андрюше, позвал в гости. Сын с того раза стал часто бывать у отца и даже ездил с ними на море.

— А к тебе приходил?

— Ну да! Договориться об Андрейке. Тот практически живет у Василия. Что я могу сделать? Общенье не запретишь, сын уже взрослый, сам решает, где ему лучше.

— Эх, дура ты, Анжелка! — обронила в сердцах Варвара.

— Сейчас я уже так не считаю. Василий по мужской части слабоват. Ему слишком далеко до Мишки. Понимаешь, он без огня. По-моему, он не знал страсти, жгучего желания, в постели только выполнял супружеский долг. Ну кому такое нужно. Совершил свое, отвалил тут же на бок и захрапел на всю спальню. Ни одного ласкового слова не скажет. Вот ты хотела б такого мужика заиметь?

— Тут многое от самой зависело. Приласкала бы, глядишь, растеплился бы…

— Пыталась. А он отодвинется и говорит: «Анжелка, отстань, я спать хочу, мне завтра на работу. Иль не хватило? Угомонись! Спи! Вот и приласкай его после этого! Он храпит, а я реву. Даже к дешевкам хахали относятся лучше. А Васька, как бурдюк! От него ни тепла, ни ласки. Считал, что деньгами все покроет. И еще ляпнул как-то, мол, мы уже сколько лет живем, зачем целоваться? Ты не девочка! Вот тупой! — вспоминала Анжелка с горечью.

— Может, от того был таким, что слишком много слышал о тебе по городу?

— Ну да! Вкладывали ему в уши всякое. Но и брехали нимало. Правда, Васька мне верил. Хотя потом проверять пытался. А все его друзья…

— А теперь ты не жалеешь, что разошлась с ним? Ведь он у тебя был первым!

— Ага! Первым в тот день! Как бы ни так!

— Ты за него не девкой вышла? — округлились глаза Вари.

— Ну, чего заходишься? Какая разница? Квасцы в ход пустила, он и поверил, что невинная, — хохотала Анжелка.

— Вот стерва! Кто ж у тебя первым был? Уж не из деревенских ли лопухов?

— Еще чего? Ты ж помнишь, в какой салон меня на работу приняли? Думаешь, просто так? Все остальные подолгу в учениках корпели. А меня на третьем месяце в зал выпустили к клиентам. Пусть поначалу сноровки не хватало, зато умела правильный подход к каждому найти. Одному глазки строю, другому улыбаюсь всеми зубами, вокруг третьего бабочкой порхаю и всех нахваливаю, поглаживаю. Они у меня все красавцы, хоть на ордена их профили чекань. Их всех прямо из парикмахерской хоть на конкурс! Первый Маугли города! И что думаешь, верили! И отслюнивали кучеряво. Никто сдачи не просил. А сколько благодарностей выслушала? Ого! Сколько мужиков мне руки целовали. Я могла их не мыть. А знаешь, сколько чаевых за день получала? Почти столько, сколько теперь за месяц! Все потому, что молодою была, многим нравилась. Хорошее это время молодость, только уж очень короткое! — посетовала Анжелка. И продолжила. — Вот там директором салона был Давид Иосифович. Красивый человек, понятливый, умный. Ему и сорока не было. Вот он и научил всем тонкостям. Это был не просто мастер, а и отменный психолог. От обычного парикмахера до директора вырос. Со мною занимался индивидуально, но недолго. Я вскоре вышла замуж за Васю. Поспешила. Могла б и лучшего дождаться.

— Я тебя просила не спешить, совсем ребенком выскочила за пожилого. Легкой жизни хотела? Не послушалась! — запоздало упрекала дочку Варя.

— Думала, что будем жить как ты с отцом. Но не получилось, — опустила голову Анжелка и вдруг спросила:

— А у тебя в замужестве много было хахалей?

— Ни одного! Я Виктору не изменяла!

— Неужели никто не волочился за тобой?

— Вздыхателей и поклонников хватало, а то как же? Но я даже не смотрела в их сторону, не замечала никого и осталась верной мужу до самой его смерти. А и потом долго никого к себе не подпускала. Мне вслед никто плохого слова не сказал, Я и сегодня не прячу глаз от людей, ничью семью не разбила. Ни у кого не увела.

— Как скучно ты жила! Даже вспомнить в старости будет нечего. Вот я открою свою сокровищницу, в ней столько памяти от молодого озорства, аж в глазах сверкает. И я радуюсь, что не зря на свет женщиной родилась! Уж я от своей жизни взяла все, что смогла. Не скупилась. Оттого и память как радуга, сколько было хахалей, всех помню. Каждый, как в блокноте, в сундучке хранится. И от меня никуда не сбежит, — радовалась Анжелка.

— Девчонка ты моя глупая! Пока еще молода, свое женское тешишь. Но придет и твое время. Не приведись, одна в нем останешься. Уже самой никто из мужиков не будет нужен и на тебя не станет спроса. А рядом никого: ни мужа, ни сына, ни внуков. Вот тогда спохватишься, смотри, чтоб поздно не было.