Полет орлицы

– Но по закону войны… – попытался оправдаться и настоять на своем праве бургундец.

– Прочь! – рявкнул офицер.

А из-за его спины уже выходил другой рыцарь – его лицо было изуродовано давним, но глубоким шрамом, рассекавшим обе губы и щеку. Его левый глаз вытек, и пустую глазницу туго прикрывала черная повязка. При виде второго рыцаря в богатом доспехе солдаты мгновенно отступили от девушки и притихли.

– Освободите ей руки и отдайте одежду, – сказал офицер солдатам.

Те повиновались. Жанна, по-прежнему со стянутыми руками, сжалась калачиком на крестьянской кровати.

Поспешно распоров веревку на руках Жанны, кланяясь аристократу и не смея больше перечить, незадачливые насильники вышли.

– Оденьтесь, Жанна, – сказал рыцарь со шрамом.

Он отвернулся, его примеру последовал и офицер Вандонн. Девушка наспех растерла руки и стала одеваться, все выходило кое-как – пальцы плохо слушались.

– Простите наших солдат за эту выходку, Жанна, – стоя к ней спиной, проговорил рыцарь, – но они только солдаты, и больше ничего.

– Я оделась, господа, – тихо проговорила Жанна.

Мужчины обернулись.

– Граф Жан де Люксембург, – представился рыцарь. – Я помню вас.

Они познакомились в Компьене в конце прошлого лета! Посол герцога Бургундии…

– Я тоже помню вас, – сказала Жанна. – Ваше лицо трудно забыть….

Уродливая улыбка пробежала по рассеченным губам графа.

– Вы взяты в плен моим офицером и должны понимать, что это значит.

Девушка кивнула:

– Мой король пришлет за меня выкуп, – все так же тихо проговорила она. – Нужно только сообщить ему.

– Не сомневаюсь, – утвердительно покачал головой Люксембург. – Вы дорого стоите, Жанна. Нет отважнее капитана в лагере Карла Валуа. Это известно всем.

– Благодарю вас, – ответила девушка.

Она подняла на него глаза – лицо графа хоть и было изуродовано шрамом, но не скрывало в себе злодейства. Напротив, это было лицо рыцаря, которому можно верить.

– Верно, ваша отвага и породила разные небылицы? – предположил Люксембург.

– Какие именно, граф?

Он вновь улыбнулся, но из-за шрама даже самая беззлобная его улыбка выходила некрасивой:

– Что вы – пособница дьявола. Никогда бы не поверил в это! – Улыбка сошла с его лица также быстро, как и появилась. Он зорко взглянул на офицера. – Приставьте к пленнице надежную охрану, Вандонн. Из лучших солдат. И помните – вы отвечаете за нее головой.

6

Когда Филиппу Бургундскому сказали, что Жанна Дева пленена Жаном Люксембургским, герцог даже не поверил. Жанна Дева, эта напасть, воплощение злого рока в женском обличие, представлялась ему мифом, легендой. Иногда он думал, что таковой нет вообще! Что ее грозным именем хитрая Иоланда, теща его кузена, просто пугает англичан и бургундцев, как пугают непослушных детей злыми духами леса.

И вдруг – такое…

– Я должен увидеть ее собственными глазами, – сказал Филипп посланцу своего вассала, который прибыл в Кудан. Он неожиданно легко рассмеялся: – Это, наверное, как поймать… молнию!

Герцог как раз собирался в Мариньи – хотел посмотреть на место битвы, оценить потери и осмыслить неожиданную победу, подаренную ему оплошавшими французами. Ведь бургундцы в этот день могли расширить свое преимущество. Проведи они удачную атаку, и крепость моста могла быть взята. Нужно было просто оказаться напористее и сообразительнее! А завладей они мостом, ведущим к главным воротам Компьена, то были бы уже на полдороги к долгожданной победе…

Они ехали впереди небольшого отряда – Филипп Бургундский и его уже немолодой ординарец и телохранитель, тень герцога – Жак де Ба, убийца Людовика Орлеанского. Его побаивался весь бургундский двор! Оба с ног до головы были покрыты боевым панцирем – новая битва могла развернуться в любой час дня или ночи. А перед ними, как на ладони, в полутора милях открывалось Мариньи. Дым поднимался темными косами на фоне прозрачного вечернего неба – было видно, что французы похозяйничали здесь на славу.

– Как ты думаешь, эта самая Жанна – награда или обуза? – спросил у слуги герцог.

Жак де Ба уже был наполовину седой, ему перевалило за пятьдесят. Но все также зловеще блестел твердый серповидный шрам, рассекший его лицо от верхней левой скулы до подбородка.

– И то, и другое, ваша светлость, – ответил верный слуга. – А что перетянет – видно будет.

Филипп въехал в деревню, когда алое солнце уже садилось. Далекая полоса Уазы, выглядывающая из-за холмов, казалась кроваво-алой. Темнеющие холмы набирали краски – изумрудно багряными были они на закате… Герцогу Бургундскому показалось, что пахнет не только близкой водой, но и свежей кровью, которой была пропитана засыпающая земля…

– Да-а, – протянул герцог, отвечая легким поклоном офицерам, что приветствовали его по пути. – Поймать молнию!..

…Она слышала голоса, перебранку. Топот копыт. Брань и гогот солдат. В комнате, где она дожидалась решения своей участи, ее охраняли пять бургундских солдат из личной охраны графа Люксембурга. Они иногда переговаривались, вспоминая сегодняшнюю битву, перемигивались, косились на Жанну, но не заговаривали с ней. И она была за это благодарна графу. Ее покормили, дали немного вина.