Полёт попугайчика

– Значит, так, – сказал Томми, затянулся еще раз и затушил сигарету. – Мы слишком разные, чтобы прийти к единому решению, поэтому все наши собрания раньше заканчивались ничем. Поэтому я предлагаю ничего не смотреть и не обсуждать. Будем доверять друг другу. Я верю, что Карла сделала отличные фотографии.

– Я верю, что Томми написал хорошее интервью, – тихо сказала Карла.

Алекс пожал плечами:

– Я верю, что написал отличную статью.

И он тоже положил на толк распечатку в полупрозрачном пластике.

– Но есть вопрос, – добавил он. – А как быть с почтой? Кто-то один должен будет отправить е-мейл, но тогда он сможет посмотреть фото и почитать тексты, а это несправедливо.

– Отправим обычной почтой, – сказал Томми. – Время еще есть, почта работает хорошо. Запихнем все в конверт и отправим. Я сам схожу к мистеру Пибоди.

Карла встала и вышла, а вернулась с большим пластиковым конвертом.

– Моя мама отправляет в них семена в подарок бабушке, – пояснила она.

– Какой бабушки? – заинтересовался Томми.

– Для мамы моего отца, – не поднимая глаз, сказала Карла, вкладывая в конверт поочередно папку Томми, Алекса и свои фотографии. – Она любит выращивать цветы.

– А где сам отец?

Карла повела плечами, будто подул откуда-то холодный ветер, и ей стало зябко.

– Он был не очень хороший человек, – произнесла она. – Мама говорит, плохие парни всегда притягивают молоденьких дурочек, вот она и попалась…

– Тогда я – твоя мечта, Карла, – встрял Алекс. – Я по-настоящему плохой парень.

В доказательство он снова закурил и пустил дымное, колыхающееся кольцо.

Карла ничего ему не ответила. Томми быстро встретился с ней глазами и отвел взгляд.

– Но бабушка очень хорошая. Она хотела взять маму и меня к себе, но он не захотел. Она очень помогла маме, когда я родилась, оплатила все медицинские услуги и первая взяла меня на руки.

Голос Карлы стал звучать тише, ласковей, словно она рассказывала сказку.

– Она присылает мне на Рождество подарки и письма с засушенными цветами.

– Ты ее видела?

Карла покачала головой.

– Только на фото. Мы никогда не ездили к ней. Отец считает меня и маму… чужими людьми и не пустил бы в дом. Он женился еще пару раз, у него двое детей. Когда он умрет, а я стану самостоятельной, я найду их, и тогда у меня будут два брата. И бабушку обниму, наконец…

Томми подумал: ее наверняка уже не будет в живых, этой странной бабушки, разбивающей цветники и отсылающей на Рождество подарки для внучки, которую она видела всего пару раз.

– Я хочу заметить, – нарушил молчание Алекс, – что мы должны помнить – если кто-то из нас слажал, то нашу заявку на участие в конкурсе могут отклонить. Но винить нам будет некого, потому что мы так и не посмотрели фото и не прочитали тексты.

– Это к лучшему, – сказала Карла и запечатала конверт. – Пожалуй, все. Держи, Томми, это твой пропуск в колледж, не потеряй по дороге на почту.

– Потерять?

– Ну ты же потерял сегодняшний доклад!

– Я его и не писал, – признался Томми. – К черту эти доклады, если я буду писать доклад про каждую войну, которая когда-либо была, на этой планете закончится леса, и «зеленые» останутся без работы. Все, мне пора.

Он встал, а за ним поднялся Алекс:

– Я все еще вычитываю свою статью об игре, – заявил он. – Хогарт снова в строю, так что субботняя игра будет феноменальной. Мы порвем их, как… как «Патриоты Новой Англии» порвали «Жалких нянь».

– Кого? – спросила Карла.

– Ты когда-нибудь будешь смотреть что-нибудь, кроме роликов с милыми кошечками? Нельзя не знать таких вещей. Ладно, мы просто порвем их. Томми, ты придешь на игру?

«Ты единственный в этом городе, кого я хочу видеть в болельщиках на моих матчах».

– Вряд ли, – спокойно сказал Томми, завязывая шнурки кроссовок. – У меня уйма дел.

– Да, – встрепенулась Карла, – ты помнишь о нашем деле?

– Ага, – ответил Томми и выпрямился. – Все будет нормально, Карла.

– Что вы там без меня мутите? – подозрительно поинтересовался Алекс.

– Карле нужна помощь, –  отозвался Томми. – Миссис Нобл просила ее освободить гараж от всякого хлама…

– Понял, понял, это без меня.

Карла улыбнулась и на прощание помахала Томми рукой.

Если она и волновалась об исходе своего дела, то успокоилась уже утром, когда увидела на руке Томми подаренный ею когда-то кожаный браслет.

А теперь была не просто спокойна, но и счастлива, хоть и немного напугана.

Проводив друзей, она пошла на кухню, выбросила окурки из пепельницы в мусорное ведро, промыла ее под струей холодной воды. Пока черная муть крутилась в забившейся раковине, она думала о том, что правильно сделала выбор: Томми повзрослел, и давно уже не выглядит так жалко, как раньше. Конечно, он не из тех, сексом с которыми можно гордиться, но и не последний неудачник вроде Дилана Аллена, от которого всегда попахивает мочой и зубной гнилью, смешанной с запахом фруктовой жвачки.

Томми симпатичный, необычный и добрый. Ему очень идет эта рыжая рубашка и тертые джинсы, – словно и не Попугайчик он вовсе, а какой-то другой, незнакомый парень.

Если постараться, в него можно даже влюбиться.