Полет шершня

Пакет с донесениями был вывезен из Дании тайно, курьером, который передал его представителю разведки в британской дипломатической миссии в Стокгольме. Курьер оставил с пакетом записку, в которой сообщил, что еще один номер «Положения дел» доставлен им в представительство телеграфного агентства Рейтер. Прочитав это, Хермия нахмурилась. На первый взгляд идея хорошая: распространить по миру сведения о том, как живется людям при оккупации, – но ей не нравилось, когда агенты разбрасываются, примешивают к прямым обязанностям побочные. Всякий гражданский поступок чреват тем, что привлечет внимание властей к разведчику. А вот оставаясь в тени, он может незамеченным работать годами.

Думая о «Ночном дозоре», она с тревогой вспомнила о женихе. Арне не входил в группу – характер неподходящий. Хермия любила его за легкий нрав, беспечность и жизнерадостность. Рядом с ним она могла расслабиться, особенно в постели, отдохнуть душой. Однако беспечный весельчак, пропускающий мимо ушей мелочи жизни, не годится для подпольной работы. Уж если начистоту, пожалуй, следовало признать, что она сомневается, хватит ли у него для этого духу. Он сломя голову несся по лыжным склонам – они и встретились-то в норвежских горах, где из всех лыжников один только Арне мог поспорить с ней в мастерстве, – но как он себя поведет, столкнувшись с крайне щекотливыми порой ситуациями работы в подполье, Хермия не представляла.

Она обдумывала, не переслать ли ему сообщение через членов «Ночного дозора». Поуль Кирке служит в летной школе, и если Арне тоже еще там, значит, они видятся ежедневно. Использовать разведсеть для личной переписки – вопиющий непрофессионализм, но не это останавливало Хермию. Такой факт сразу станет известен наверху, ведь все сообщения подлежат обработке у шифровальщиков, но и это ее не пугало. Пугало то, что можно навлечь на Арне опасность.

Тайнопись, случается, попадает в руки врага. Британская разведка до сих пор пользовалась нехитрыми шифрами с использованием поэтических сборников, когда цифры указывают страницу-строку-слово, и тот, у кого есть книга-ключ, может прочесть то, что скрывается за бессмысленным, на посторонний взгляд, набором цифр. Эти шифры, оставшиеся еще с мирных времен, раскодировать особого труда не составит. Если враг перехватит шифровку, посланную с британской стороны датским агентам, и прочтет имя Арне, это запросто может обернуться для него смертью. В таком случае проявленная Хермией забота его погубит. Так что ей оставалось сидеть в своей «сапожной» да травить себе душу тревогой и беспокойством.

Хермия составила сообщение для шведского курьера, где рекомендовала ему воздержаться от участия в пропагандистской войне, сосредоточив силы на выполнении прямых обязанностей. Следом напечатала отчет, в котором обобщила военные сведения, поступившие из Дании: первый экземпляр – своему непосредственному начальству, а те, что под копирку, – для передачи в другие отделы.

В четыре часа пополудни она ушла. Решила, что сейчас нужно угостить мать чаем. А вечером она вернется доделать работу, часа на два.

Маргарет Маунт жила в маленьком домике в Челси. Когда, в конце тридцатых, отец Хермии умер от рака, ее мать поселилась вместе со своей незамужней школьной подругой Элизабет. Они звали друг друга как в юности – Магс и Бетс. Сегодня они вдвоем приехали в Бличли посмотреть, как Хермия устроилась.

Быстрым шагом она прошла по деревне к улице, на которой снимала комнату. Магс и Бетс уже сидели в гостиной, беседовали с квартирной хозяйкой, миссис Бивен. Мать Хермии приехала в форме водителя «скорой помощи» – в брюках и фуражке, а Бетс, привлекательная дама пятидесяти лет, – в цветастом платье с короткими рукавами. Хермия обняла мать и чмокнула Бетс в щеку. Они с Бетс так и не подружились: Хермии казалось порой, что та ревнует ее к матери.

Она повела их к себе. Бетс, глядя на жалкую комнатку с одной кроватью, поджала губы, но мать улыбнулась сердечно.

– Что ж, учитывая, что идет война, это неплохо, – кивнула она.

– Я здесь мало бываю, – покривила душой Хермия.

На самом деле, с книгой или слушая радио, она проводила тут долгие одинокие вечера.

Хермия зажгла газовую горелку, чтобы приготовить чай, и порезала кекс, который купила к случаю.

– Что, от Арне вестей по-прежнему нет? – спросила мать.

– Нет. Я написала ему на адрес Британского легиона в Стокгольм, и они письмо переправили, но ответ так и не пришел. Даже не знаю, получил он его или нет.

– О Боже.

– Жаль, что я с ним не знакома, – встряла тут же Бетс. – Какой он?

«Влюбиться в Арне, – подумала Хермия, – было все равно что слететь на лыжах с горного склона: легкий толчок для начала, внезапный набор скорости, а потом, не успеешь собраться с мыслями, возбуждающее ощущение головоломного, головокружительного спуска по лыжне, и никаких шансов остановиться. Но как рассказать об этом?»