Полет шершня

– И я, причем не один раз.

– Твои родители сойдут с ума от волнения.

– Я оставила им записку.

– А я своим – нет…

– Давай останемся живы, и они будут счастливы.

– Как ты себя чувствуешь? – Он коснулся ее щеки.

– Лихорадит немножко.

– У тебя температура. Надо побольше пить.

– Нет уж, спасибо. Лететь еще шесть часов, а удобств нет. Не хочу я писать в газету у тебя на глазах. Это погубит нашу прекрасную дружбу.

– Я закрою глаза.

– И поведешь самолет не глядя? Забудь об этом. Все будет в порядке.

Карен шутила, но он беспокоился за нее. Харальд и сам от пережитого чувствовал себя так, словно его поколотили, а ведь Карен проделала то же, что и он, с покалеченными конечностями. Хоть бы она выдержала!

– Взгляни на компас, – попросила Карен. – Как там наш курс?

Читать компас он научился, когда в церкви готовился к полету.

– Двести тридцать.

Карен заложила вираж вправо.

– Думаю, надо держать на двести пятьдесят. Скажешь, когда встанем на курс.

Харальд светил фонариком на компас, пока тот не показал нужный курс:

– Готово.

– Время?

– Двенадцать сорок.

– Следовало бы записать, но мы не взяли карандаш.

– Вряд ли я такое забуду.

– Хочу подняться над этим рваным облаком, – сказала Карен. – На какой мы высоте?

Харальд посветил на высотомер.

– Тысяча шестьсот метров.

– Значит, облако на тысяче семистах.

Минуты спустя самолет плотно окутало чем-то похожим на дым – они вошли в облако.

– Свети на указатель скорости ветра, – попросила Карен. – Скажешь, если наша скорость изменится.

– Зачем?

– Когда летишь вслепую, трудно держать самолет на нужной высоте. Можно задрать нос и этого не заметить. Но если такое случится, мы узнаем: наша скорость увеличится или упадет.

Лететь вслепую оказалось неприятно.

«Видимо, так и случаются катастрофы», – думал Харальд.

В тумане самолет легко может врезаться, например, в гору. К счастью, в Дании гор нет. Но если в то же облако случится попасть другому самолету, оба пилота узнают об этом, только когда будет уже поздно.

Через несколько минут лунный свет пронизал облако, и стало видно, как оно клубится, завихряется за окном. И тут, к облегчению Харальда, облако осталось внизу, неся на себе тень летящего над ним «шершня».

Карен подала рычаг управления вперед, чтобы выровняться.

– Видишь указатель оборотов двигателя?

– Две тысячи двести, – посветив себе, ответил Харальд.

– Без рывков установи дроссель так, чтобы дошло до тысячи девятисот.

Харальд послушался.

– Используем мощность для регуляции высоты, – объяснила Карен. – Дроссель вперед – поднимаемся, дроссель назад – идем вниз.

– А как мы контролируем скорость?

– Положением самолета. Нос вниз – ускоряемся, нос вверх – идем тише.

– Понял.

– Но Боже избави задрать нос слишком сильно – мотор заглохнет, потеряешь тягу и рухнешь.

– И как тогда надо поступить?

– Надо опустить нос и увеличить число оборотов. Звучит просто… вот если б еще инстинкт самосохранения не требовал задрать нос!

– Я это запомню.

– А теперь ненадолго возьми управление на себя, – попросила Карен. – Смотри за тем, чтобы лететь прямо и ровно. Все, давай, управление на тебе.

Харальд с силой сжал рычаг правой рукой.

– В таких случаях полагается отвечать: «Управление на мне». Таким образом, первый и второй пилоты не попадут в положение, когда один думает, что самолет ведет другой.

– Управление на мне, – без особой уверенности повторил Харальд.

Казалось, самолет существовал сам по себе. Сворачивал и нырял, повинуясь движению воздушных масс. Пришлось предельно сосредоточиться, чтобы крылья не перекашивало, а нос не заваливался.

– Ты чувствуешь, что приходится придерживать рычаг управления, а он все норовит и норовит вырваться? – спросила Карен.

– Чувствую.

– Это потому, что мы уже израсходовали часть горючего и центр тяжести самолета сместился. Видишь вон тот рычажок в переднем верхнем углу твоей двери?

– Вижу, – глянул он мельком.

– Это регулятор подстройки. Я поставила его в положение до упора, когда мы взлетали. Тогда бак был полный, хвост тяжелый, а теперь самолету нужна перебалансировка.

– И как это делается?

– Просто. Ослабь свою хватку, не дави на рычаг. Чувствуешь, как он рвется вперед сам по себе?

– Да.

– Отодвинь регулятор подстройки. Теперь удерживать рычаг будет легче.

Харальд кивнул. Действительно, Карен права.

– Найди положение регулятора, чтобы держать рычаг, не прилагая усилий.

Харальд осторожно продвинул рычажок. Рычаг управления снова вжался ему в ладонь.

– Перебор, – пробормотал он и дал маленькую поправку. – Вот теперь хорошо.

– Подстраивать можно также руль управления, передвигая вот эту круглую ручку в зубчатой рейке, здесь, внизу панели управления. Когда настроен как следует, самолет летит прямо и ровно, и рукоятки не оказывают сопротивления.

Харальд, проверки ради, отпустил руку. «Шершень» летел как ни в чем не бывало. Он вернул руку на место.

Облако под ними было не сплошным, а с прорехами, в которых порой виднелась освещенная луной земля. Миновав Зеланд, они летели над морем.

– Проверь-ка высотометр, – попросила Карен.