Полет в неизвестность

Савельев с удивлением обвел взглядом кабинет генерала. Все свободное пространство занимали какие-то ящики, ящички, коробки, баулы, портфели, плотно набитые трофейные рюкзаки.

— Не удивляйтесь, — улыбнулся Барышников, — это часть имущества вашей опергруппы. Ну, к делу.

В дверь постучали. Дежурный офицер поставил на стол два стакана чая в мельхиоровых подстаканниках, сахарницу и тарелку с сушками.

— Я читал ваше личное дело, поэтому без предисловий. Будем пить чай и говорить о целях вашей опергруппы, ее задачах, особенностях их выполнения, о возможных и непредвиденных проблемах, о ваших новых подчиненных, о немцах и еще о многом другом.

Глава 2

Десятого мая Баура доставили в Познань и поместили в 1-е хирургическое отделение эвакуационного госпиталя № 2805 при лагере № 173 ГУПВИ НКВД[3] с диагнозом «сквозное пулевое ранение правой голени с повреждением костей, осложненное газовой инфекцией». Через два дня его оперировали, ампутировав треть голени. Операция состоялась поздно вечером, а ранним утром, до операции и еще до врачебного обхода, два офицера НКВД (Баур уже понимал, что лазоревый цвет приборов фуражки, просветов на погонах и обшлагов мундира — признак принадлежности к грозному НКВД), майор и лейтенант, явились по его душу. Не представившись, майор уселся на табурет рядом с его постелью и через переводчика — лейтенанта сообщил о необходимости заполнить опросный лист на военнопленного обергруппенфюрера СС Ганса Баура. Баур заметил, что его звание — группенфюрер, что в авиации рейха никто не имел звание обергруппенфюрера СС, что… Майор раздраженно прервал его:

— Нам нет необходимости выслушивать ваши пустые лекции о фашистских чинах и званиях, у меня нет времени, поэтому отвечать на вопросы кратко, сжато, лаконично. Фамилия?

— Баур.

— Имя?

— Ганс.

— Отчество?

— В немецком языке нет отчеств.

— Не рассуждать, а отвечать на вопрос. Имя вашего отца?

— Ганс.

— Что, тоже Ганс? — Майор недоверчиво покосился на Баура.

— А чего тут странного? У вас, русских, каждый второй Иван. Так и у нас, немцев.

— Я сказал не рассуждать, а отвечать на вопросы. Год и место рождения?

— 1897, город Ампфинг, Бавария.

— Адрес проживания до призыва в армию?

— Я не призывался.

— Как так? Как же вы генералом СС стали?

— В 1915 году я добровольцем ушел на фронт. Проживали мы в Мюнхене. Там же я проживал все последующие годы.

— Какими языками владеете?

— Только немецким.

— Партийность?

— С 1926 года состою в НСДАП[4].

— Убежденный фашист, значит?

— Фашисты в Италии. Их лидером был Бенито Муссолини, а наша партия — партия национал-социалистов.

— Нацистов, значит. Нам все едино: фашисты, нацисты. Все вы нелюди. И не рассуждать! — Майор повысил тон.

За неполный час Баур ответил на все заданные майором вопросы, но подписывать опросный лист отказался.

— Я не привык подписывать документы, которые не имею возможности прочитать на немецком.

Раздраженный наглой выходкой военнопленного, майор засунул опросник в портфель, прошипев на прощание:

— Ничего, морда фашистская, у нас быстро научишься. Мы тебе поможем.