Полёт:Воспоминания.

Вся беда, что самолётные коротковолновые радиостанции, особенно при некотором удалении от пеленгатора, давали неустойчивый всплеск направления на индикаторе оператора, тому надо было определить какое-то среднее положение плавающего по экрану сигнала, прежде чем выдать т. н. «прибой», т. е. курс на свой аэродром.

Лётчику для получения пеленга от оператора приходилось пять раз читать «молитву», примерно как «я двадцать первый, прибой, прибой, прибой, прибой, приём!». Был даже такой случай, когда по характеру запроса обнаружили потерю ориентировки лётчиком.

Дело в том, что пока всё нормально, лётчик нормально летит, нормально управляет. Но не дай бог он потеряет ориентировку: зачастую начинает метаться, снижается - всё это увеличивает и так расход и без того скудного остатка топлива и в конце концов самолёт в лучшем случае производит вынужденную посадку вне аэродрома, после чего, как правило, самолёт восстановлению не подлежит.

Шли обычные полёты. Курсанты уже самостоятельно в одиночку ходили по маршрутам - дело подходило к боевому применению, которое венчало программу обучения в училище.

Всё было, как всегда, но только до тех пор, пока динамик, расположенный на старте не закричал: «Я трлицдать трлетий, я трлидцать трлетий, прлием, прлием, прлием, прлием, о боже, что я говорлю!» Тридцать третий - это был курсант из третьей группы, нормально летавший, но слегка картавивший - вместо звука «Р» он выговаривал «РЛ».

В нормальных условиях он всегда контролировал себя, он очень боялся, что из-за этого дефекта его спишут с лётной работы. Здесь же его недостаток прозвучал во всю свою мощь.

При потере ориентировки лётчику положено было запрашивать не «прибой», а «полюс» - сигнал потери ориентировки. В этом случае все экипажи в воздухе прекращали работу на передачу, всё внимание уделялось терпящему бедствие.

Признаться в потере ориентировки - это равносильно признанию в своей лётной несостоятельности, почти то же, что в трусости... За все годы лётной работы и последующие годы руководства полётами я ни разу так и не услыхал сигнала «полюс».

Ну, а пока что - особый случай. Видно, «блуданул» так, что запаниковал. Не хватало ещё лётного происшествия.

Весь аэродром поднялся на ноги. Два инструктора кинулись к самолётам, и тут же два пара взлетела и пошла по обратному пеленгу. Курсанта просили только об одном - запрашивать постоянно «прибой». Перехватили его на границе района полётов: ещё немного и он пропал бы со связи.

Стали слева и справа возле курсанта и, как говорится, «под ручки» привели его домой. Двигатель на самолёте курсанта остановился после приземления из-за полной выработки топлива, - даже на заруливание горючего не осталось. Видно в рубашке родился: десятком секунд раньше - и упал бы до полосы. Долго потом вспоминался этот случай на всех разборах, но училище курсант всё-таки закончил.

Был и у меня случай, хоть и кратковременной, но всё-таки потери ориентировки - это было уже в строевой части, после выполнения перехвата реальной цели за облаками - тогда я увлёкся погоней за целью настолько, что вышел из зоны действия средств навигации и связи. Полёт происходил вне видимости земли. Потом облачность вдруг закончилась, и я увидел под собой крутой обрывистый берег, напоминающий по конфигурации северную часть японского острова Хоккайдо и идущую, как показалось, ко мне пару «сейбров» F86, стоящих на вооружении Японии. Компас показывал курс 210 градусов - по идее это должно было быть побережье южной части Татарского пролива, но у меня твёрдо отложилось в памяти, что при наведении мне всё время давались южные курсы в сторону Японии, гирокомпас иногда подвирал, и я его показаниям не поверил. Единственное, что я ещё успел сделать правильно до наступления паники - это развернуться по солнцу в сторону своего аэродрома - на север. Это меня и спасло. Когда я посмотрел на остаток горючего - меня вдруг охватил ужас.

Дальше всё пошло как по нотам: я летел неизвестно куда, приборы все, как мне казалось, отказали, и я даже не знал, куда я попаду в случае катапультирования - в дебри тайги или на воду, прямо в зубы акуле.

Первым желанием было снизиться под облака, снова закрывшие подо мной землю, чтобы посмотреть, где я нахожусь. На этом часто и попадались, ибо внизу расход горючего увеличивается существенно. Если бы я это сделал, то, наверное, не писал бы этих строк.

Вторым моим желанием было увеличить скорость, чтобы скорее прилететь.

Буквально усилием воли заставил себя установить режим наибольшей продолжительности, вывести самолёт в горизонтальный полёт, пройти минимум минуту и только тогда нажать кнопку согласования гирокомпаса, - прежние и новые показания прибора почти совпали, значит, показания и раньше были верные, значит, я под собой увидел не Японию, а наш материк, скорее всего Приморье. Пока я занимался этими манипуляциями - самолёт снова вошёл в зону действия приводной радиостанции, и «золотая стрелка» (так мы звали стрелку АРК - автоматического радиополукомпаса) показала направление на аэродром.

Паника закончилась.