Полетели

А летом тёплым расплакалась осень:
«Меня не ждут, не хотят листопада».
И невесёлое солнце попросит
Шумливый дождь — мол: «Не надо!
Не надо!»

За крошку хлеба сражаются птицы,

Да слёзы туч их хлестают градом,
И под зонтами застыли лица
В мольбе: «Не надо!
Не надо! Не надо!»

В тетрадь устало слова ложатся,

Они во мне не найдут воскрешения.
А мне бы только тебя дождаться…
Ах, осень летняя…
Дай же спасения!

Паяц

Прозрачным янтарём закат на небе тронут,
И затихает день, погас небесный свод.
Рисует на лице улыбку грустный клоун,
Сегодня до утра ему смешить господ.

Покоится печаль под толстым слоем грима,

И хромотой смешит его нелепый танец.
Надрыв в его словах чуть еле различимый,
В угоду для господ упал на землю паяц…

И только на лице лежит оттенок света,

Да пульсом застучат в его груди года:
«Сегодня, господа, смешить желанья нету.
Сегодня клоун мёртв. Простите, господа.

Ах, кто-нибудь из вас мои мольбы услышит?

Мне горло поцарапал души болящей крик!!!
И пусть я вам паяц! Но сердце моё дышит!
Увидьте мою боль, когда сниму парик…»

И пульс его теперь презрением поломан.

Затихли голоса смеющихся господ:
«Ах, почему молчит сегодня этот клоун?
Призвание твоё — собой смешить народ!»

И день за днём, печальные, скитаются

Заглушённые крики поломанных сердец.
Ах, господа, для вас мы были паяцы.
Но Ангелами нас на небе звал Творец.

Дописан путь

Дописан путь. Осталось только точкой
Отметить «Стоп» сгорающей Судьбы.
И пульс лежит мой стихотворной строчкой,
И пульс лежит мой стихотворной строчкой
У изголовья, спрятавшись в цветы…

Последний вздох с ладоней равномерно

Стекает в память, укрываясь снегом,
Он где-то жив и теплится, наверно,
Он где-то жив и теплится, наверно,
С таким родным далёким человеком.

Дописан путь. Но я судьбу рисую,

На крыльях пепел — сожжены мосты…
Но вместо точки — ставлю запятую,
Но вместо точки — ставлю запятую,
Ведь после вьюг недолго ждать весны.

Сонет

Молча стонет сонет, дрожащей рукою написанный.
Сохнет вялым листом на асфальте моя пустота.
Что поставил на кон, выбирая себя между жизнями?
Что я жаждал в тени своего именного креста?

Сердце плачет навзрыд — перевязано нитями осени,

Перелив голосов замирает в крадущемся пламени.
И с последним «прости» в меня ангелы стрелами бросили,
Поцарапав мой крик, на снегу этой жизни оставили.

Чтоб стонал, как сонет, дрожащей рукою написанный,

Замирал на кресте, перевязанный нитями — венами.
Я себя потерял, пробираясь по снам между жизнями,
И упал в никуда, подгоняемый чьими-то стрелами.

Случилась беда