Полеты воображения. Разум и эволюция против гравитации

Эмлен был в выгодном положении – он имел возможность поместить клетку с воронкой в планетарий. Он проделал серию увлекательных опытов с искусственной картой звездного неба, которую так или иначе изменял. Таким образом он сумел доказать, что индиговые овсянковые кардиналы и правда ориентируются по звездам, особенно по звездам поблизости Полярной звезды, в том числе по созвездиям Большой Медведицы, Цефея и Кассиопеи (не забывайте, эти птицы живут в Северном полушарии).

Пожалуй, самым интересным из экспериментов Эмлена в планетарии был ответ на вопрос, откуда птицы знают, на какие звезды ориентироваться. Эмлен не верил, что карта звездного неба передается птицам по наследству. Он считал, что молодые птицы перед перелетами долго наблюдают вращение неба по ночам и усваивают, что один его участок практически неподвижен, поскольку звезды в нем находятся близко к оси вращения. Этот метод помогал бы им, даже если бы Полярной звезды не существовало: они все равно узнавали бы тот участок неба, который сохраняет неподвижность, и это был бы север. Или юг, если речь идет о птицах Южного полушария.

Свою мысль Эмлен проверил при помощи изобретательного эксперимента. Он вырастил птенцов, а пока они росли, показывал им звезды только в планетарии. Одни птицы видели в планетарии ночное небо, вращавшееся вокруг Полярной звезды. Осенью их проверили в клетке-воронке, и они показали, что предпочитают нормальное направление миграции. Другую группу птенцов растили по-другому: они тоже видели только звезды из планетария, но Эмлен отрегулировал механизм так, что ночное небо вращалось не вокруг Полярной звезды, а вокруг Бетельгейзе, другой яркой звезды (левое плечо Ориона, если вы живете в Северном полушарии, и его правая нога – если в Южном). Когда в дальнейшем этих птиц поместили в клетку-воронку, они относились к Бетельгейзе как к настоящему северу и, ориентируясь по ней, предпочитали неверное направление.

Но следует подчеркнуть, что карта и компас – это разные вещи. Чтобы лететь, предположим, на юго-запад, нужен только компас. Но почтовому голубю одного компаса мало, нужна еще и карта. Почтовых голубей сажают в корзину, увозят куда заблагорассудится и выпускают. И они летят домой с такой скоростью, что у них наверняка должен быть способ понять, где их выпустили. Более того, ученые, ставившие опыты с почтовыми голубями, не просто учитывали, удалось ли птице благополучно попасть домой. Нередко, выпустив птицу, они следили за ее полетом в бинокль и отмечали, в каком направлении она летела, когда скрылась из виду. Почтовые голуби в большинстве случаев исчезали в направлении дома, даже если были так далеко, что не могли пользоваться знакомыми ориентирами.

“Я ЗНАЮ, ГДЕ Я, И ЗНАЮ, КУДА ЛЕЧУ”^[4]

Почтовому голубю нужен не только компас, но и карта.

До изобретения радио военные при помощи почтовых голубей обменивались сообщениями. Во время Первой мировой британская армия устраивала голубятни в переделанных лондонских автобусах. Во время Второй мировой немцы выпускали специально обученных ястребов, чтобы перехватывать британских почтовых голубей. Это стало началом орнитологической битвы – британские военные получили приказ отстреливать ястребов.

Итак, компаса почтовому голубю недостаточно. Прежде всего птице нужно понять, где она находится. Вообще любой перелетной птице нужна карта, чтобы сверяться с ней, если ветер собьет ее с курса. Более того, исследователи нарочно мешали перелетным птицам следовать курсом – ловили их во время перелета и выпускали в другом месте – например, на 150 километров восточнее. Птицы вместо того, чтобы продолжать лететь по компасу, из-за чего они оказались бы на 150 километров восточнее точки назначения, все равно умудрялись попасть в место назначения. Вероятно, умение корректировать курс впоследствии эволюционировало у птиц в умение находить дорогу домой задолго до того, как люди изобрели корзины, машины и поезда.

Предлагались самые разные теории птичьих “карт”. Несомненно, для опытных птиц важны ориентиры на местности. Есть данные, что для них значимы и запахи – тоже своего рода ориентиры. Теоретически они могли бы пользоваться инерционной навигацией, но это не очень практично. Когда сидишь в машине, даже если у тебя завязаны глаза, чувствуешь, как она разгоняется и тормозит (однако равномерное движение не ощущается, напоминает нам Эйнштейн), в том числе при смене направления. Можно представить, что голубь, сидящий в темной корзине, складывает в уме все разгоны и торможения, все левые и правые повороты, пока машина везет его из родной голубятни туда, где его предстоит выпустить. Теоретически птица могла бы после этого вычислить, где находится место, где его выпустили, относительно родной голубятни.