Полезная еда

Вот пример, который попался мне на глаза, когда я заканчивал работу над рукописью этой книги. 3 октября 2012 года в своем блоге на сайте ACS доктор Леонард Лихтенфельд, заместитель главного медицинского специалиста Национального бюро ACS, опубликовал заметку под заголовком «Во время Месячника борьбы с раком надо не только праздновать успехи, но и помнить о границах наших возможностей»20. Она хорошо написана и берет за душу: врач глубоко сопереживает женщинам, которым медицина не смогла помочь, несмотря на последние достижения в области скрининга. Лихтенфельд пишет:

Я понимаю гнев женщин, тяжело больных раком молочной железы, говорящих: «А как же я?» Среди них есть те, кто все делал «правильно» для раннего выявления и лечения... Они молятся о прорыве, о появлении лекарства и спрашивают, понимают ли их те, кому не поставлен страшный диагноз, и те, у кого заболевание еще не зашло далеко.

Это волнующие, утешающие, сострадательные слова. И тем не менее они не дают надежды. Больные раком молочной железы, говорит он, молятся о прорыве. Молятся об исцелении. Потому что спасение — в руках тех, кто создает новые лекарства, изобретает новые аппараты для лучевой терапии, прокладывает путь новым хирургическим методам и находит новые способы манипулировать генами. Даже когда от имени медицины он выражает смирение и раскаяние за то, что «предлагает больше, чем имеет» и «обещает много, но не всегда дает достаточно», он преподносит редукционистское лечение как единственную надежду этих женщин. Ни слова о профилактике. О расширении возможностей. О том, что простые изменения в диете могут остановить развитие рака.

Этот убийственный лейтмотив звучит во всей нашей системе здравоохранения — с добрыми намерениями, как в случае доктора Лихтенфельда, или в циничной погоне за прибылью. Это самая позорная часть нашей медицины.

К сожалению, я не могу закончить главу шокирующим, неопровержимым примером разлагающего влияния корпораций на политику правительства в здравоохранении и питании, СМИ, образовательные программы и некоммерческие организации. Но именно в этом суть. Если вам нужны именно такие доказательства, то вы никогда не увидите общей картины, потому что омерзительное, мрачное воздействие системно, поддерживается связанными друг с другом участниками, каждый из которых действует в собственных интересах и стремится к своим целям. Проблема не в игроках как таковых и не в их мотивации. Дело в общей цели системы: доходы корпораций важнее здоровья общества.

Я выбрал ACS, Общество РС, AND и ASN не потому, что они чем-то хуже сотен других обществ по защите прав пациентов и профессио­нальных ассоциаций, а потому, что с ними я лучше знаком. Источник моральной гнили — не «порченые яблоки» в бочке хороших, а скорее сама бочка, система, в которой всем управляют деньги, а редукционизм — официальный язык. Она поощряет организации, обеспечивающие дорогим и неэффективным редукционистским подходам моральное превосходство и идеальную рекламу, игнорируя или подвергая сомнению истинную профилактическую мощь питания.

Часть IV

Мысли

напоследок

Глава 19

Стать цельным

Если маленькая птичка возьмет в клюв песчинку с берега океана и отнесет ее к самому далекому квазару, а потом вернется и вновь проделает это, и так до тех пор, пока не останется песка ни на пляжах, ни в глубинах океанов, — это будет лишь началом вечности.

Надпись на стене Maté Factor Café в центре Итаки, штат Нью-Йорк

Надеюсь, эта книга как минимум убедила вас, что надо иначе посмотреть на наше здоровье. Питание должно стать краеугольным камнем системы здравоохранения, а не незначительным дополнением. Мы должны понять ограничения редукционистской парадигмы и научиться признавать доказательства, не вписывающиеся в нее. Если мы действительно хотим понять значение питания, его влияние на организм и потенциал в коренном изменении нашего здравоохранения, мы не должны видеть в редукционизме единственный путь к прогрессу и сделать его инструментом, дающим результаты, которые можно должным образом оценить только в рамках холизма. Мы должны использовать его принципы применительно не только к еде. Организм — сложная система. Организмы, составляющие сообщества, еще сложнее. А сложность человеческой жизни, взаимосвязанной с природой, выходит за рамки нашего воображения. Мы больше не можем не замечать эту сложность.

Я понимаю, что мое заявление — тектонический сдвиг в восприя­тии питания, медицины и здоровья. Процесс может быть нелегким. Но это возможно. Я это знаю, потому что сам пережил этот сдвиг в своей карьере.