Полезное прошлое. История в сталинском СССР

Тема революционных связей Латвии и России была акцентирована монографией Я. П. Крастыня, получившего в 1953 году третью премию за труд на латышском языке «Революция в 1905 году в Латвии» (Рига, 1950). Крастынь был активным большевиком, выпускником Института красной профессуры. В его труде излагалась история Первой русской революции в Латвии. Автор уделил значительное внимание рассмотрению борьбы местных большевиков с различными уклонами в Латвийской социал-демократической рабочей партии. Основной концепцией работы стала идея о том, что революционные события в Латвии – это часть общероссийских событий, а местные революционеры являлись участниками антицаристского большевистского фронта. Отметим, что книга продолжила линию на историко-культурное «присоединение» Прибалтики, заложенную монографией Зутиса. В ней обосновывалась неразрывная связь латышского и русского революционного движения. В 1951 году Крастынь был избран действительным членом Академии наук Латвийской ССР. В 1952 году монография вышла на русском языке.

В 1951 году вторую премию присудили Л. П. Потапову, заместителю директора ИЭМН имени Н. Н. Миклухо-Маклая, за научный труд «Очерки по истории алтайцев» (Новосибирск, 1948). Это историко-этнографическое исследование должно было свидетельствовать об успешности советской (сталинской) национальной политики: «Ленинско-сталинская национальная политика вывела алтайцев из состояния нищеты, невежества и бесправия на путь социалистического переустройства жизни». Историческое развитие алтайского народа было представлено Потаповым в рамках формационной теории.

Автор указывал, что алтайские племена являлись активными участниками складывания «широко распространенной древней цивилизации кочевников, получившей название скифо-сарматской». Тем самым проводилась мысль об историческом единстве территории Советского Союза. Подчеркивалось понижение жизненного уровня алтайцев в годы их пребывания в составе монгольской империи, что объяснялось разорительной политикой ханов. Иначе оценивалось вхождение в состав России. И хотя признавался колониальный гнет, тем не менее подчеркивалось, что

только вхождение алтайцев в состав Русского государства было для них исторически перспективным событием, выходом из того исключительно тяжелого положения, в котором они оказались в результате многовекового господства монголов.

Исследователь показывал примеры положительного влияния на алтайцев русской администрации и колонистов, при этом упоминая, что и русские кое-чему научились у местных жителей. Отделяя «великий русский народ» от классов чуждой царской администрации, Потапов писал, утверждая на историческом материале идеологему «дружбы народов»:

Таким образом, можно утверждать, что не насильственная русификация алтайцев, а свободное общение их с русским народом принесло им значительные успехи в культурном развитии.

Потапов проводил мысль о развитии самосознания трудящихся-алтайцев, которые видели угнетателей не только в царской администрации, но и в богатых соплеменниках. По его мнению, в начале XX века в среде алтайцев росло классовое сознание.

Заключительная глава была посвящена алтайцам в советскую эпоху. Подчеркивались экономические, социальные и культурные достижения.

В этом проявилась исключительная жизнеспособность и плодотворность советского государственного строя в применении даже к таким племенам и народам, которые еще недавно находились на ранних ступенях общественного развития.

Возможно, помимо концепции «национального оптимизма» в СССР, в присуждении премии определенную роль сыграло и то, что в книге Потапова нет марристских концепций (во всяком случае, явных). В годы разгрома учения Марра необходимо было поощрить ученого, предложившего «марксистское», немарристское этноисторическое исследование. Второе издание книги увидело свет в 1953 году. Во введении автор подчеркивал, что новые «выдающиеся» труды Сталина позволили уточнить целый ряд положений его работы.