Поля Елисейские. Книга памяти

…Андрей Белый в воспоминаниях сравнивает его с гусеницей. – См. пристрастный портрет Ходасевича, нарисованный Белым: «Жалкий, зеленый, больной, с личиком трупика, с выражением зеленоглазой змеи, мне казался порою юнцом, убежавшим из склепа, где он познакомился уже с червем; вздев пенсне, расчесавши пробориком черные волосы, серый пиджак затянувши на гордую грудку, года удивлял нас уменьем кусать и себя и других, в этом качестве напоминая скорлупчатого скорпионика» ( Белый Андрей. Между двух революций. М.: Художественная литература, 1990. С. 223).

С. 179. Ходасевич… Жил обособленно, гордо и обиженно, поддерживая связь, пожалуй, только с Цветаевой. – В эмиграции Ходасевич дружил с Вейдле, Набоковым и, судя по «камерфурьерскому дневнику», общался с литераторами, в том числе и с молодежью, ничуть не меньше других писателей старшего поколения; опекал литературное объединение «Перекресток». С Цветаевой у него завязались дружеские отношения лишь в середине тридцатых годов.

…не любили ни его, ни даже его стихов в целом. Близкие ему парижские поэты не всегда были самые интересные: Терапиано, Смоленский, Юрий Мандельштам. – О влиянии Ходасевича на молодых эмигрантских поэтов см.: Коростелев О. Георгий Адамович, Владислав Ходасевич и молодые поэты эмиграции (реплика к старому спору о влияниях) // Российский литературоведческий журнал. 1997. № 11. С. 282–292.

С.180. …«та француженка, которая перевязывает чьи-то раны»… – Ходасевич имел в виду фрагмент «Комментариев» Адамовича, посвященный мадам Гранье: «Было это в середине прошлого века. Жила в Лионе молодая и богатая женщина – мадам Гранье. Сохранился портрет ее: глубокие темные глаза, улыбка, легкая рука в браслетах, небрежно лежащая на спадающей с плеч шали… Почти красавица. Мадам Гранье считала себя счастливой: муж, двое маленьких детей, любовь, спокойствие, верность. Но муж заболел раком и умер, а за ним в течение одной недели умерли и дети. Первой мыслью было – покончить с собой. Но самоубийство отталкивает натуры сильные и чистые – и мадам Гранье решила жить. Не для себя, конечно: все “личное” было кончено, – а с тем, чтобы кому-нибудь быть полезной. Деньги свои она раздала – и стала ухаживать за больными. Но больные больным рознь: мадам Гранье искала безнадежных, одиноких, всеми забытых. Услышала она как-то про старуху, страдавшую раком лица – и пошла проведать ее. В подвале, на гнилой соломе лежал “живой труп”, издающий нестерпимое зловоние. Ни глаз, ни носа, ни зубов – сплошная кровоточивая рана. Мадам Гранье промыла старухе лицо, кое-как одела – и привезла ее в госпиталь. Врачи и сиделки отшатнулись и не пожелали иметь дело с больной: никогда они такого ужаса не видели… Мадам Гранье убеждала, просила, умоляла их, и наконец, чуть не плача, сказала: “Да что с вами? чего вы боитесь? посмотрите, как она улыбается”, и прижалась к старухе щекой к щеке – к гнойной багровой язве, а потом поцеловала ее в губы. <…> Что такое литература, что такое искусство? Я прочел рассказ о мадам Гранье – и мне кажется: искусство должно быть похоже на то, что сделала она. Или, точнее: на то, чем была она. Не в сострадании дело, а в победе над материей, в освобождении. Скрипки Моцарта поют – об этом. И Павлова иногда – была об этом. “Бессмертья, может быть, залог” – иначе не скажешь» (Современные записки. 1935. № 58. С. 323–324). На многих молодых эмигрантских писателей этот фрагмент произвел большое впечатление, к примеру, В. Варшавский и два десятилетия спустя считал его «одним из самых важных текстов не только эмигрантской, но и всей русской литературы. <…> Если бы не было в мире того, что вдохновляло сердца мадам Гранье и матери Марии, то не было бы и всего великого европейского искусства и, в частности, не было бы русской литературы» ( Варшавский В. Незамеченное поколение. Нью-Йорк: Изд-во имени Чехова, 1956. С. 182).

…он уже разошелся с Берберовой, и новая жена его… – Н. Берберова ушла от Ходасевича в 1932-м, и вскоре он женился на Ольге Марголиной.

С.182. Поэт жил в тесной квартирке в Пасси… – В Париже Ходасевич жил на rue Lamblardie, в сентябре 1928 г. переехал на rue 4 Cheminées, в декабре 1932-го – на 46, av. Victor Hugo.

С.184. В день его юбилея друзья устроили обед по подписке. – 4 апреля 1930 г. в честь двадцатипятилетия литературной деятельности В.Ф. Ходасевича состоялся банкет под председательством И.А. Бунина в редакции «Современных записок», а 10 апреля редакция газеты «Возрождение» устроила по этому случаю обед в ресторане La Maisonnette.