Поля крови. Религия и история насилия

И все же лейбористы отказывались аннексировать территории. После войны Судного дня (1973 г.), когда Египет и Сирия вторглись на Синайский полуостров и Голанские высоты, но были (с большим трудом) изгнаны, ряд кукистов, раввинов и агрессивных секуляристов сформировали «Гуш Эмуним» (Союз верных). Это была не столько партия, сколько инициативная группа с весьма масштабной целью: «полное освобождение Израиля и всего мира»{1469}. Как «святой народ», Израиль не обязан соблюдать резолюции ООН и международное право. «Гуш Эмуним» желал колонизировать весь Западный берег реки Иордан и переселить на оккупированные земли сотни тысяч евреев. Чтобы заявить о своей позиции, они устраивали марши и митинги на Западном берегу, а в День независимости 1975 г. почти 20 000 вооруженных евреев устроили своего рода «пикник», пройдясь воинственным маршем{1470}.

«Гуш Эмуним» воспринимал свои марши, стычки и незаконные захваты как ритуалы, которые давали ощущение экстаза и освобождения{1471}. Однако наличие значительной секулярной поддержки означало, что тут примешивались и националистические страсти, которые были присущи и вовсе нерелигиозным израильтянам. Представители «Гуш Эмуним» также могли опереться на западную традицию естественных прав человека, которая издавна полагала, что, если народу угрожает опасность (а кто после войны Судного дня усомнится, что израильтяне в опасности?), он вправе занять «пустую» землю. Священная задача состояла в том, чтобы сделать землю пустой. Когда партия «Ликуд», возглавляемая Менахемом Бегином, победила лейбористов на выборах 1977 г. и объявила о намерении устроить израильские поселения по обе стороны Иордана, кукисты усмотрели в этом действие Божие. Однако «медовый месяц» был недолгим. 20 ноября 1977 г. египетский президент Анвар Садат совершил свой исторический визит в Иерусалим, чтобы начать мирные переговоры. А на следующий год Бегин и Садат – оба бывшие террористы – подписали Кэмп-Дэвидские соглашения: Израиль возвращает Египту Синайский полуостров в обмен на признание своего государства. При виде такого неожиданного поворота событий многие европейцы и американцы решили, что секулярный прагматизм все-таки восторжествует.

Однако эти надежды пошатнула Иранская революция. Западные политики считали шаха Резу Пехлеви прогрессивным и поддерживали его режим, но собственный народ был от него не в восторге. Да и какие восторги, если подход «есть Запад, а есть все остальные» проявился в самой острой форме: независимость, демократия, права человека и национальное самоопределение – для Запада, а для иранцев – насилие, угнетение, эксплуатация и тирания. В 1953 г. ЦРУ и английские спецслужбы организовали переворот, в ходе которого свергли секулярного националистического премьера Мохаммеда Мосаддыка (он пытался национализировать иранскую нефтяную промышленность) и вернули на престол шаха. Это показало иранцам, сколь мало они влияют на ход событий в родной стране. После 1953 г. Соединенные Штаты, как и англичане до них, держали под контролем и монарха, и нефтяные ресурсы Ирана, требуя дипломатических привилегий и торговых льгот. В страну хлынули американские бизнесмены и консультанты, но от возникшего бума выгадали лишь очень немногие иранцы. В 1962 г. шах начал свою Белую революцию: распустил меджлис, а непопулярные реформы осуществлял при поддержке САВАК – тайной полиции, которую готовили ЦРУ и израильский МОССАД. Реформы вызвали восторг на Западе, ибо устанавливали капитализм, ликвидировали феодализм в деревне, содействовали повышению грамотности и расширению прав женщин. Но они были выгодны богачам и ориентировались на горожан, а крестьянством пренебрегали{1472}. Проявились обычные симптомы слишком быстрой модернизации: сельское хозяйство пришло в упадок, а крестьяне хлынули в города, селясь в бедных кварталах и пытаясь найти работу в качестве носильщиков и продавцов{1473}. Из-за САВАК иранцы чувствовали себя в своей стране как в тюрьме. Появились тайные повстанческие группировки марксистского и исламистского толка. Они находились в оппозиции к секулярному режиму, жестоко подавлявшему всякую оппозицию.