Поляки в Западной Сибири в конце XIX – первой четверти XX века

29 июня 1921 г. из Новониколаевска в Омск прибыл эшелон в составе 551 беженца. По прибытии эшелона в Омск представители Губэвака объявили, что эшелон отправляется на станцию Куломзино для разгрузки. Беженцам было предложено выгрузиться из вагонов. Данное требование беженцы не выполнили и отправили своих представителей в Губэвак для выяснения ситуации. По решению Сибэвака беженцы были разделены по национальному признаку на литовцев и поляков. Поляков обещали выгрузить и поселить в бараках. 5 июля к эшелону в Куломзино прибыл начальник милиции с отрядом, представитель ЧК и редактор газеты «Сигнал». В адрес беженцев прозвучали угрозы о направлении против них вооруженных отрядов. За время стоянки в Омске беженцы обращались за помощью в ряд советских учреждений, в Губэвак, Сибэвак, Рабкрин, Губнац Сибревкома, однако никакой помощи не смогли получить. По приказу начальника Губэвака Губера за неподчинение приказу о высадке из вагонов с 8 по 17 июля беженцы были сняты с довольствия. Причем власти не приняли во внимание, что среди беженцев большинство составляли женщины, дети и инвалиды. После снятия беженцев с довольствия в эшелоне стала распространяться эпидемия холеры, жертвами которой стали 25 чел. С 18 июля беженцев зачислили на довольствие, которое состояло из полфунта хлеба, горячее питание они не получали. При переезде со станции Куломзино на станцию Омск по распоряжению начальника Губэвака беженцы вновь были сняты с довольствия и не получали питания в течение четырех дней. Польское бюро Омска в лице Миклашова и Жебровского оценило действия Губэвака как «жестокие издевательства»[2244].

В тяжелом положении оказалась группа беженцев из 63 чел., проживавших в августе 1921 г. в Новониколаевске в переселенческих бараках. Люди не имели продовольствия, а имевшуюся у них одежду променяли на хлеб, чтобы прокормить детей[2245]. В августе 1923 г. польские беженцы в Новониколаевске размещались в бараке и не получали довольствия от Губисполкома. Переселенческий пункт выделил беженцам дрова для приготовления пищи и кипятка[2246]. В конце августа 1923 г. представители смешанной российско-украинско-польской комиссии обратились в Сибревком с просьбой снабдить продовольствием группу беженцев, отправляющихся из Новониколаевска в Польшу. Данная группа беженцев являлась последней, которая отправлялась в Польшу из Сибири. 3 сентября 1923 г. заведующий отделом управления Сибревкома обратился в Сибирское земельное управление с просьбой о выделении 35 пудов муки для группы репатриантов, отправляющихся со станции Новониколаевск в Польшу[2247].

В плену на территории Енисейской губернии, по данным польбюро, оказалось около 10 тыс. польских солдат и офицеров 5-й дивизии[2248]. Младшие офицеры оказались вместе с солдатами в концентрационном лагере. Старшие офицеры, от капитана и выше, были отправлены в тюрьму[2249]. В первую очередь были арестованы офицеры штурмового батальона и судьи. Во время препровождения в тюрьму три офицера штурмового батальона были убиты[2250].

В Сибири находилось, по неполным данным, 4–5 лагерей, где содержались военнопленные поляки. Число пленных в лагерях колебалось от 50 чел. в Калуге до 8000 в Красноярске[2251]. По сведениям бывших пленных поляков, ни один из пунктов условий капитуляции не был большевиками выполнен. Правда, часть солдат, воспользовавшись неразберихой, сумела скрыться в населенных пунктах Томской, Енисейской и Иркутской губерний. Из лагеря под Красноярском смог бежать командир штурмового батальона капитан Доян-Мишевский. Многих солдат и офицеров арестовали в соседних лесах и городе. Многих расстреляли на месте, особой жестокостью прославились немцы и венгры из интернациональных бригад[2252].

Польские солдаты и офицеры из 5-й дивизии трактовались новыми властями как белогвардейцы. Не случайно польская дивизия в документах советских органов власти называлась «Польской сибирской колчаковской дивизией»[2253].

24 июня Президиум ВЦИК рассмотрел вопрос о военопленных поляках. На заседании было принято постановление о предложении отделу принудительных работ принять все меры для изоляции военнопленных поляков. Кроме того, было принято решение на агитационные и культурно-просветительские цели в лагерях военнопленных выделить из средств ВЦИК 3 млн руб.[2254]

У польских солдат отобрали личные вещи, в том числе одежду, а также запасы продовольствия. В октябре 1921 г. уполномоченный российско-украинской делегации по делам польской армии в Сибири обратился в губчека в Красноярске с просьбой расследовать, кто издал приказ об изъятии у польских пленных 5-й дивизии из 1-го и 2-го трудовых батальонов личных вещей (шинели, одеяла, белье и пр.). В обращении содержалась просьба о возвращении пленным вещей [2255].