Поляна чудес

С одержимостью я искал похожие сообщения о народных находках, пока судьба не свела меня с Мишей и предложившим отправиться в глухую Сибирь. Я был уверен — уж эти цветы с поляны чудес, растущие в январе на свежем воздухе — есть не только проявление божественной руки, они без сомнения достойны Полины, погибшей из-за моей ошибки и невнимательности…

5

Меня разбудил Мишин голос:

— Федь, давай вставай.

Я кое-как протёр глаза, глядя на его усталое, немного обеспокоенное, лицо. Маски, несмотря на тяжёлый ночной мороз, на нём не было:

— Что… что-то случилось?.. — после сна я был сам не свой, кажется, на щеках сохли слёзы.

— Твоя очередь дежурить, — ответил он раздражённо, не смотря на меня, взгляд его блуждал где-то по округе.

Я не нашёлся что ответить, глянул на часы, действительно, было немногим больше трёх часов утра.

— Ты перевёл мои часы? — не поверил я своим глазам, вздрагивая от холода, пробравшегося в мою палатку, или так ощущались отголоски прошлого?

— Что? — устало и немного гневно переспросил Миша, посмотрев на меня немигающим взглядом, отчего-то чуть не плача.

— Ты перевёл мои часы? Я только что дежурил.

— Не дури, Федь, сейчас не время для шуток, давай быстрее, не представляешь, как я хочу сейчас уснуть, — на его лице стояла маска подступавшей паники, чуть ли не ужаса, уж не видел ли он тоже что-то, как и я? А может, ему также снился сон, от которого он ещё не отошёл?

Но в тот момент я не стал его расспрашивать, у меня тогда, кажется, душа блуждала в пятках и неприятный холодок гулял по спине. Когда же, кое-как собравшись с мыслями, выбрался из палатки к лампе-ночнику, Миша уже посапывал, недовольно и боязно хмурясь…

6

Утро следующего дня выдалось на редкость гадким. Выспаться, похоже, удалось только Борису Николаевичу, дежурившим первым. Он старался поднять нам, бледным и заспанным, настроение, но выходило слабо.

Позавтракав и заметя следы своего пребывания, мы двинулись дальше в сердце Сибири. Наш командир, руководствуясь картой, нарисованной охотниками, бывшими до этого тут, и компасом, уверенно прокладывал дорогу вперёд. Мне трудно описать то утро и последующий за ним день — силы постепенно покидали меня. Думаю, так происходило во многом потому, что воспоминания недалёкого прошлого вновь возымели надо мной власть.

Природа вокруг сгущала краски: солнце почти не показывало свой лик, ветер старался порвать на нас куртки и, кажется, резал кости, которые не переставали ныть после ночи. Хуже того — Миша заболел. Его лающий кашель нарушал тишину, и похоже это и вызывало в природе необычайный гнев. Он, запинаясь, пытался зачитать нам свои новые стихи, которые написал этим утром, но чувствовалось, как тяжело ему давалось говорить:

Дышат мне в спину насмешки судьбы…

Люди Сибири смеются, кричат…

Знали, что будет всё так — и плетьми…

Крошат мой дух, заклинают страдать…

Спрятано что-то в поляне чудес…

Мы не должны узнавать, но идём…

Чёртовый холод — убийственный бес…

Он пожелал — и убьёт хоть сквозь сон…

Мы шли дальше молча. Старались и беречь силы, и лишний раз не докучать друг другу.

— Это не указано на карте, — остановил нас Борис Николаевич.

Перед нашей вереницей за деревьями предстала избушка, скорее всего, охотничий домик. Но их всегда отмечают на картах или, по крайней мере, говорят о наличии убежища от лютых январских морозов. Было по-настоящему невероятно найти строение здесь, бывшее далеко от городов и рек.

— Сегодня заночуем здесь, — решил наш командир, поглядывая преимущественно на Мишу, который от этого чуть ли не взорвался:

— Не нужно на меня так смотреть, я не якорь и в состоянии идти дальше! К чёрту дом, осталось немного, чуть что заночуем в лесу как в прошлый раз! — он с пеной у рта начал доказывать, почему именно ночёвка под открытым небом лучше, чем тратить драгоценное время в избе. Разорался на нас до того, что потерял голос и принялся хрипеть: — Или вы так хотите надо мной посмеяться?! Конечно, всё как всегда! Моё мнение заночевать в лесу, но пройти путь не за шесть дней, а за пять — безумие, а потому можно и не рассматривать вовсе! Пошли, — он начал чертить лыжами новый путь, — идёмте вперёд, чего встали?!

Борис Николаевич остановил его, схватив сзади за куртку и потрогав лоб:

— Ты весь горишь, мне теперь кажется, что мы должны будем вернуться, вся экспедиция под угрозой, если чья-то жизнь в опасности.

— Вот как? — шёпотом спросил Миша, исподлобья смотря на нашего командира сверкающими глазами, — вот значит как? Я, — он вдруг закричал во всё горло, голос его стал очень высоким, а связки на оголённом горле натянулись струной, — не позволю, чтобы из-за меня над всеми нами смеялись! Мне нужна эта поляна чудес, понял, старик? Только так я докажу, что чего-то стою в этой жизни, понятно? Теперь ясны мои мотивы? Всем ясно?! Мы с вами дойдём туда, возьмём образцы, и мне всё равно, находится «чья-то» жизнь в опасности или нет! Только попробуйте повернуть меня назад, и вы познаете мой гнев!..