Поляна №2 (4), май 2013

Утром «дуэлянтов» отправили в госпиталь. Голова Дзюбака с прокушенной щекой и рваным ухом была похожа на распухшую обмазанную йодом тыкву. Людвиг поплатился перегрызенным в запястье сухожилием.

По дороге, глядя из окна санитарной машины, они впервые ясно увидели величественный и спокойный Дон, серебряною лентой скользящий по бескрайней степи, и высокое удивительно прекрасное небо, громадами ажурных облаков скрывающее землю от сурового лика Творца.

Ахметик

Садо и Абу ходили вокруг ржавой «копейки», брошенной возле сарая, цокали языками. И Ахметик бегал за ними следом, заглядывал в пустой багажник – туда и он, и еще четверо таких же малышей уместится. Вот где в прятки играть! Мотора нет у «копейки», и там спрятаться можно. И кресел нет, один ржавый остов на колесах…

«Копейка» раньше принадлежала хромому Ибрахиму. Как начался обстрел, взял он всю семью – старика-отца, жену и двух дочерей – посадил в машину и поехал прочь. Хотел в горах переждать. С завистью тогда смотрели на него те, у кого не было машины, кто пешком бежал от снарядов, гроздьями валившихся с неба. А кто и не побежал вовсе, остался, как остались Абу и Садо, и маленький Ахметик тоже остался. И начали они играть в прятки со снарядами. Забрались в погреб, там и сидели, пока земля тряслась, пока ухало и выло кругом. А когда утихло, выбрались и увидели на окраине станицы, в кювете покореженную машину хромого Ибрахима.

Тогда дяди отправили Ахметика домой, а сами пошли искать семью Ибрахима. Долго искали, а когда вернулись, сказали, что так и не нашли. Видно Ибрахим пешком в горы подался. Ведь машина – мишень, по ней стрелять легче, а по людям стрелять – патроны зря тратить. В темноте на двор останки машины приволокли. Крыша «копейки» и весь правый бок дырами усыпаны. Вернется Ибрахим – вот расстроится. Куда теперь такая машина годится?

А пока дядей не было, пока они Ибрахима с семьей искали, Ахметик возле дома странную трубу нашел. Труба из земли торчит, широкая, к торцу заужена, запаяна наглухо. На трубе надпись непонятная, цифры какие-то. Поковырял Ахметик краску, попробовал трубу из земли выкорчевать, да где там. Ударил по трубе ногой – та даже не шелохнулась, крепко в земле засела.

Пришли дяди, посмотрели и сказали: «Хвала Аллаху!» И еще сказали, что это снаряд неразорвавшийся. А потом в саду и на огороде еще два таких нашли…

А на следующий день дяди в станицу отправились, и Ахметик с ними пошел, и лошадка с ними пошла, ее дяди в соседнем дворе у русской семьи взяли. Самих их никого дома не оказалось. Тоже, наверное, как и хромой Ибрахим, в горы ушли. Не скоро теперь вернутся, да и зачем им возвращаться, ведь их дом снарядом разметало. А лошадка в хлеву стояла – ей ничего. Стоит – сено жует. Вывели ее дяди, впрягли в телегу и пошли по станице. Идут вдоль дороги, воронки от разрывов объезжают. Много воронок, вся улица ими изрыта. Вот хорошо будет в прятки играть! И еще несколько снарядов нашли. Всякий раз, как находили снаряд, дяди говорили: «Хвала Аллаху!» Снаряды на подводу складывали. С десяток набралось. Люди, кто остался, выходили и сами показывали, где у кого такие же штуки из земли торчат. А у Магомеда снаряд весь дом насквозь пробил и прямо возле очага в землю вонзился. Долго выкапывали его оттуда, Ахметика в дом не пускали. Когда выносили снаряд, «Хвала Аллаху!» говорили.

Все снаряды дяди к своему дому свезли и сложили в сарае, и сверху соломой прикрыли. А ближе к полудню заревело на окраине, бронетранспортер и грузовик с солдатами приехали, за оградой остановились, солдаты на землю попрыгали и побежали в станицу. Дяди к погребу метнулись, думали, что солдаты к ним идут. Но солдаты мимо, в дом Кюзи, через забор полезли.

У Кюзи есть родственник в городе, большой начальник. Дом у Кюзи самый богатый в селении – кирпичный, двухэтажный, с беседками, только стекла в нем вышибло при обстреле. Баранов у Кюзи больше всех, машина не такая как у хромого Ибрахима, а лучше – иностранная, джип называется. Сына Кюзи, – его Ханпаша зовут, – не в местную школу, а в город возили каждый день, где такие же богатые дети, как у Кюзи учились.

Посадили солдаты Кюзи в его же джип, и его сына Ханпашу, и мать Ханпаши тоже посадили и повезли куда-то. А еще у Кюзи в доме двое горцев жили, так их солдаты затолкали в погреб и гранату бросили. Им горцы не понравились. А когда солдаты из дома Кюзи вышли, там хлопнуло что-то, дым из окон повалил черный…

Когда стало темнеть, солдаты уехали. Садо сказал, что теперь, наверное, не скоро вернутся. Но Абу сказал, что раз сегодня приехали, и Кюзи со всей семьей взяли, то завтра опять приедут и еще кого-нибудь возьмут.

Теперь дяди ходили вокруг обгоревшей «копейки», спорили. Садо говорил, что грузить надо возле дома, а потом тащить к дороге. Но Абу говорил, что грузить надо потом. Он говорил, что так кобыле легче будет, да и снаряды рвануть могут, если их в машине везти. А Садо говорил, что, если грузить возле дороги, то их заметят, и тогда вообще ничего не выйдет.

Потом дяди ночью куда-то ходили. А утром ни машины, ни снарядов возле дома уже не было. Тогда дяди позвали Ахметика и пошли на окраину. Посмотрел Ахметик, а машина Ибрахима теперь там же стоит, где ее нашли, только не в кювете, а у обочины. Интересно стало Ахметику, зачем это дяди машину у обочины оставили. «А вот скоро сам увидишь…», – ответил Абу, а Садо сказал: «Том», – значит, война. И понял Ахметик, что дядям надоело в прятки играть, и они теперь новую игру придумали. И его с собой играть приняли. Он маленький, слабый, а они такие большие и сильные, не прогоняют его играть в детские игры, а в свою взрослую игру принимают.

Спрятались они в кустарнике, недалеко от места, где «копейка» стояла. Час просидели до полудня. И еще пару часов после. Скучно стало Ахметику, посмотрел он на потемневшие лица дядей и решил не плакать, не жаловаться. Понял он, чем взрослые игры от детских отличаются. Не такие они веселые и удалые, не такие задорные, не побегаешь тут, не покричишь, а надо сидеть тихо. Очень ему хотелось играть со взрослыми и самому побыстрее взрослым стать, чтобы и у него был кинжал, как у Садо, и ружье, как у Абу. Поэтому сидел он тихо и ждал, как ждали дяди. Еще время прошло, Абу сказал: «Завтра приедут». А Садо кивнул и сказал: «Не сегодня…» Поднялись они, пошли домой. И Ахметик за ними следом побежал.

По дороге к дому встретили старого Якуба. Поздоровались с ним дяди, и Ахметик поздоровался. А Якуб потрепал по голове Ахметика и сказал: «Джигит будешь». Очень приятно слышать это маленькому Ахметику. Значит, сам старый Якуб считает его взрослым. Еще Якуб сказал, что будет совет старейшин «Мехке кхел», и там решат, как родам себя вести и что делать. Война, сказал, будет тяжелая и многих абреков заберет, но и без войны жить нельзя, тут и «чир» – кровная месть, и «яхь» – совесть и память предков. Еще сказал, что половина из тех, кого убило при обстреле – русские. Кто в домах прятался, тех так и завалило; а старику Ереме осколком голову срезало. Люди видели, как голова метров на десять отскочила, а тело бежало, а потом колени подогнулись, и оно упало в грязь. Сказал, что баранов, – тех, что остались в доме Кюзи, и которых не забрали солдаты, – надо разбирать и резать, а то солдаты вернутся и заберут остальных. Так пусть хоть людям достанутся…

Вечером поели лепешек с сыром, выпили молока, спать легли, а ночью слышал Ахметик, как дяди опять ходили куда-то. Утром проснулся он, побежал на двор, видит – у двери два автомата стоят. У маленького Ахметика дух захватило. Никогда еще не видел он настоящего автомата, только по телевизору, а тут стоят у стены, вороненые, с деревянными прикладами, рожки изогнутые, каждый в рост Ахметика, и пахнут, как ружье Абу. Вот, думает Ахметик, здорово! Значит, дяди решили игру еще интереснее сделать! У солдат автоматы и у дядей теперь тоже автоматы есть, у солдат снаряды и у дядей их теперь полная подвода, вот только вертолета и пушек нет у дядей. Так это потому, что они стоят очень дорого. Солдатам ведь самим не надо танки и вертолеты покупать, им это все бесплатно достается. А дядям кто бесплатно автомат или пушку даст? Все самим доставать надо…

Побежал Ахметик к дядям, спрашивает: «Откуда автоматы?» Абу ответил: «В огороде нашли. Пойди, поищи еще. Может, найдешь?» – и смеется. А Садо ничего не сказал, а подарил Ахметику свой кинжал. Ахметик от восторга чуть не задохнулся. Хотел закричать, броситься на шею дяде, но вспомнил, что он теперь взрослый и должен вести себя по-взрослому. Он нахмурился, – так, думал он, ведет себя джигит, – повернулся, прошел два шага, но не сдержался, побежал на улицу, чтобы посмотреть, нет ли там еще автоматов. Наверное, тоже ночью с неба упали. Теперь все с неба падает. Оббежал вокруг дома, но не нашел ничего. Надо к другим домам сбегать, там уж наверняка хоть один автомат отыщется. Только собрался Ахметик за ограду – дяди позвали его.

Все вместе пошли опять к дороге. Притаились в кустарнике, стали ждать. И вот вдали зашумело, пыль поднялась, увидел Ахметик, что по дороге к станице ползет бронетранспортер, а за ним грузовик. И дяди увидели. У Садо пот на лбу выступил, а Абу достал телефон и номер чей-то набрал, наверное, хотел предупредить кого-то, что солдаты едут. Когда бронетранспортер уж к повороту приблизился, увидел Ахметик, как он огромными колесами вращает, как солдаты на броне сидят, как сизый дым из труб валит. Бронетранспортер быстро едет, грузовик не отстает, уж скоро поравняются они с «копейкой» хромого Ибрахима. А в том месте, где стоит «копейка», какая-то женщина дорогу переходит. Идет и солдат не боится. Услыхала рев, заметила машины, заторопилась. Это же тетя Лари! Куда это она собралась? Вот машины повернули у развилки, теперь едут прямо на них, в станицу. Абу руку Ахметика сжал своей рукой, крепко сжал, даже больно стало, а Садо одними губами что-то зашептал. Что шепчет? Прислушался Ахметик, различил слова: «Хвала Аллаху!» И чем ближе бронетранспортер, тем громче шептал Садо. А когда бронетранспортер уже проезжал мимо «копейки», Абу нажал какую-то кнопку на телефоне, а Садо задрожал весь. И тут полыхнуло вдруг перед глазами Ахметика, земля вздыбилась, туча взметнулась, а следом жуткий грохот ударил в уши. Завороженно смотрел Ахметик, как огненный смерч подбросил бронетранспортер в воздух и раскидал всех сидевших на броне, как тряпичные куклы. А как же тетя Лари? Не видно ее. Большое облако пыли все скрыло. Уж и к ним это облако приближается. Абу говорит: «Надо уходить». А маленький Ахметик хотел было пойти посмотреть, что там от бронетранспортера с грузовиком осталось и где тетя Лари, но Садо его удержал, сказал: «Нечего там смотреть. Пошли…»

Дома дяди собрали вещи Ахметика и отвезли его к мамке в город. Плакал Ахметик, не хотелось ему в город, хотелось и дальше с дядями во взрослые игры играть. Но Абу сказал: «Вырасти, стань сильным, тогда возьмем тебя в горы, в горах слабым нельзя». А Садо сказал: «Мамку тоже защищать надо. Кто же ее защитит, если не сын – джигит? А теперь у тебя и кинжал есть. Будет, чем наказать врага». Тогда перестал плакать маленький Ахметик и поклялся, что когда вырастет, тоже уйдет в горы, туда, где живут большие сильные люди.

Сержант Караваев

Колонна шла на дальнюю заставу, везли воду и провиант. Впереди боевая машина пехоты, за ней автоцистерна и грузовик с припасами.

Оставалось проехать небольшую рощицу в низине, дальше – равнина. По ней до заставы не больше часа езды, да это и не езда, а удовольствие. Станут ли на равнине закладывать взрывчатку? Днем с вертолета и с заставы просматривается дорога, а ночью снайперы охотятся, да и, как следует, не замаскируешь мину…

Сержант Караваев – голубоглазый калужский паренек, механик-водитель боевой машины. Проехать-то надо всего ничего, метров двести, рощица невелика, хотя, если вдоль ручья идти, то и до гор дойти можно. Клином спускается она с гор на равнину, змейкой вьется вдоль ручья. Да это только в засуху ручей, весной это река. Бежит ледяная вода, не везде и вброд перейдешь. Машине что, машина железная, гусеницы прочные, для нее река – не преграда.

Вот и ручей, значит, половина дороги позади. Птахи лесные чирикают. Солнышко светит. Да не станут «чехи» из-за них рисковать!.. Всего-то три машины и шесть человек. А чуть стрельба – выдвинется с дальней заставы отряд, и из части пойдет отряд, и вертолеты поднимутся в воздух. Прийти чехам просто, напасть просто, – колонна, как на ладони, – вот уйти тяжело. Равниной не уйдешь, значит, только лесом, а как ударят дальнобойной артиллерией по предгорью, тут им и настанет Аллах Акбар…

Уж и опушка рощи впереди показалась, в прогалине между деревьями равнина мелькнула. Ползет броневая машина, смотрит Караваев, – не прозевать бы мину. Командир из башни высунулся, тоже на дорогу глядит.

Вдруг пронзительный скрежет рассек воздух, ударило слева, подбросило левый борт, содрогнулась броня. Затрещали автоматные очереди. Застучало, защелкало… Надо разворачивать башню и бить прямой наводкой по зарослям. А тут и справа ударило в машину…

– Командир! Стреляй! – кричит Караваев. Заклинило башню! Не повернуть…

– Разворачивай машину! Давай прямо на них! – слышит Караваев.

Взревел двигатель, крутануло машину. Качнуло вперед. С места прыгнула она в лес. Если были там чехи, не стало тех чехов.

– Стреляй, командир!

Куда стрелять?! Листву пулями режет, крошит в капусту. Где кто – не видно… Заклинило пушку. Горит машина… И опять тряхнуло… Все – конец…

Кто это кричит? Командир кричит. Пылает башня, командир обезумел от боли, полез из машины, только по пояс и смог вылезти, срезали его очередью. Лежит командир, голова на броне, тело горит, уж не больно ему, отлетела душа солдата.

Стихло в роще, лежат убитые бойцы в кабинах грузовиков, даже выбраться не успели. Горит на броне тело командира, замерла грозная машина, пылает двигатель и башня пылает. Черный дым поднимается над деревьями. Скоро заметят его с заставы, скоро поднимут вертолеты, скоро придет помощь, да только некому помогать…