Поляна №4 (6), ноябрь 2013

Следующей ночью Ивану приснился совсем нехороший сон. Будто бы он сам и еще двое каких-то оборотней-головорезов устроили в незнакомом городе настоящую резню, и там же во сне его поймали и собирались повесить. Он не чувствовал раскаянья, а только страх, досаду и ненависть.

Но вместо казни его вытолкали за массивные решетчатые ворота к широкой винтовой лестнице, уходящей ввысь. Касаясь перил, он поднялся до верхней площадки, прошел мимо спящих стражей и оказался в просторном зале. Матовый свет лился на гладкие стены, ни мебели, ни окон не было. Вдруг пол дрогнул, стены зашатались, одна из них рухнула, и в образовавшемся проеме показались человеческие фигуры.

«Вот они идут, – услышал он чей-то голос. – Их глаза горят алмазными брызгами». Фигуры с бледными лицами и пронзительно сияющими глазами были уже рядом. Сложенные крестом на груди руки венчали длинные стального цвета когти. Губы их шевелились, но Иван не мог разобрать слов, пока фигуры не приблизились настолько, что он почуял исходящее от них магнетическое притяжение. Самый ближний из монстров протянул к нему свою руку и Иван физически ощутил скрежет, словно бы он находился внутри прозрачной сферы, по которой скребли железом. Он заметался, в панике нажал какую-то кнопку и стена начала медленно отодвигаться, открывая проход. Тогда же, он услышал и слова, произносимые монотонно и без интонаций: «Остановись. Чего ты боишься? Не убегай. Это всего лишь сон. Постой. Зачем тратить силы? Бороться бессмысленно. Обними нас…» Слова эти наполняли тяжестью и безволием. Иван с усилием сделал несколько шагов. В конце прохода открылся небольшой зал с лестницей ведущей еще выше. Думая, что спасен, он ступил на лестницу, но тут один из монстров, с ватным лицом и воспаленными глазницами, тихо, но отчетливо произнес: «В этой паскудной стране вампиры еще и летают». С этими словами он наклонился вперед, оторвался от пола и скользнул по воздуху наперерез Ивану. «Я погиб!» – понял Иван и проснулся в липком холодном поту.

Он лежал на левом боку и краем глаза успел заметить мелькнувшую над головой бледную тень, но, вскочив, не обнаружил никого.

Сама комната выглядела странно… Стена напротив отсутствовала вовсе, а прямо от пола начиналась сиреневая лужайка с невысокими деревьями и чахлым кустарником. Вдали в прозрачных сумерках показался человек. Через секунду он приблизился, Иван узнал Аполлинария.

– Аполлинарий! – обрадовался он. – Ты жив?!

– Конечно, я жив, – улыбнулся Аполлинарий, – но не в том смысле, как ты себе понимаешь. По-вашему – я мертв.

– Как мертв? Разве ты не человек?

– Я больше, чем человек, – тихо поведал Аполлинарий. – Я – бог.

– Как тебе не стыдно, Аполлинарий? – укоризненно покачал головой Иван. – Вечно ты придумываешь всякие небылицы. Грех это…

– Грех – это то, за что мы сами себя наказываем, – проговорил Аполлинарий. – В конечном итоге все сводится к самоконтролю. Нет ничего невозможного. И никакого старика на небе тоже нет. Поверь мне. Уж я-то знаю, – он подмигнул. – Здесь каждый становится, кем хочет… Ты позволишь мне войти?

– Да, конечно, входи, – спохватился Иван. – Я не думал, что тебе надо разрешение.

– Приглашение, – уточнил Аполлинарий и, переступив черту, разделявшую комнату и лужайку, ступил на паркетный пол.

Весь он словно светился изнутри сиреневым светом.

– Что случилось? Мне сказали: тебя убило…

Аполлинарий прошел по комнате и опустился на стул.

– Да, понимаешь, я сам виноват… – ответил он. – Вечером зашел к одной… Выпили. А наутро проснулся не без пяти шесть, а без пятнадцати. Лег снова, но, понимаешь, проспал…

– Так ты дух? – спросил Иван.

– Я – дух, – подтвердил Аполлинарий.

– Всемогущий?

– Нет.

– Тогда какой же ты бог?

Аполлинарий скрипнул стулом и закинул ногу на ногу.

– Видишь ли… Каждый может назваться его именем. Все относительно… Я, к примеру, мог бы показаться тебе богом, а ты мне – нет.

Иван сел.

– А ты видел его? Какой он?

– Этого не расскажешь… Хочешь, я покажу тебе?

– Покажешь?!

– Нет вопросов! Идем.

– А это правда – ты, Аполлинарий?

– И да и нет, – ответил Аполлинарий. – Идем, по дороге объясню.

Иван встал с постели. Аполлинарий манил рукой:

– Идем, идем… Что же ты?

– Нет, не могу…

– Не можешь или не хочешь?

– И не хочу.

– Тогда прощай! – холодно проговорил Аполлинарий, и сиреневый пейзаж пред Иваном тотчас сморщился и обрушился вниз, а сам он обнаружил себя в постели под одеялом.

Сквозь занавешенное окно в пыльную комнату на пробудившегося Ивана, на постель и на стены хлынуло новое утро.