Поляне

Но нежданно, на подходе к Горам, вновь довелось надеть боевые уборы. Повстречалась немалая ватага гультяев, разорявших левобережные полянские поселения. С ходу, развернувшись, навалились на негодных, многих положили на месте, остальных разогнали, разметали по полю.

Кий подивился, что не встретил здесь, на левом берегу, дозорных, которых, уходя, велел высылать ежедневно. Такое нерадение вроде несвойственно было старому дяде Идару, на которого князь оставил Горы, свой двор и всю землю полянскую. Старейшинам и сходке доверял мало, полагая, что где много словоблудия, там мало проку.

Затревожившись, велел ставить шатры и возы, послал Хорива с сотней отроков на свежих конях — разведать, что там впереди деется, какую встречу родные Горы готовят, все ли ладно.

Хорив умчался, сотня — за ним. Воротились к утру.

На лице Хорива, в серых с черной каймой глазах его ничто не упрятано, ни печаль, ни веселье. Увидав лицо возвращающегося брата, Кий нахмурился, послал своего коня навстречу. Подскакав вплотную, спросил негромко, чтобы прочим не услыхать:

— Неладно на Горах?

— Неладно. Древляне…

— Ждут нас?

— Не похоже. Бражничают — на весь Днепр слыхать.

— Тебя приметили?

— Что же я, дурной? — обиделся Хорив. — Сотню в плавнях упрятал, сам с двумя отроками без коней вплавь перебрался, пониже Почайны, под той горой, где мертвых погребаем. Оттуда — яром — к твоей горе. Темно уже было, нас никто не приметил. Жгут костры, гуляют…

— Кто гуляет? Древляне?

— И древляне и наши, все перемешались, не разберешь.

— А наш двор?

— А наш двор… — Хорив глянул не мигая, недоспавшими глазами. — Наш двор погорел, княже.

— Что-о?! А дядя Идар где же?

— Не видал, прости. Темновато было, где костров нет. А зари не ждал, к тебе обратно торопился.

Князь поднял свою дружину, прихватил с собой Хорива, а Щека и Воислава оставил на месте с остальными — сторожить полон и добычу да ждать гонца с наказом.

Переплыли, держась за конец, Днепр — пониже Гор, откуда двинулись на рысях по лесным тропам, просыхая на ходу. Подошли к Горам не с реки, а с заката, и вышли к Лысой горе. Здесь, на Майдане у капища, увидели дотлевающие костры, а вокруг — людей вповалку. Были тут и поляне, и древляне. Лежали кто где и как, однако не убитые. И бражным духом, вперемешку с прокисшей нечистью, тянуло так густо, что даже привычные кони забеспокоились — пришлось придержать. Высившиеся у капища деревянные боги глядели поверх людей с безучастной строгостью, как бы не желая замечать творившегося перед ними безобразия.

Несколько упавших валялось у самых камней капища. Кий подъехал, карие глаза потемнели и гневно сузились, как перед боем. Спросил громко:

— В честь чего же такая гульба? Праздника вроде еще нету. И меня не ждали… Не внемлют, хоть конем наступи! Что ж, меня не ждали, так и я дожидаться не стану…

Тут же послал гонца — передать Воиславу и Щеку, чтобы по возможности наиборзее выходили к Днепру напротив Почайны, а там тотчас переправлялись на Подол, где их встретит Хорив и скажет, что далее предпринять. Добычу же и полон схоронить пока на левом берегу в плавнях и оставить достаточно кметов — сторожить. Северяне и россичи, ежели хотят, пускай со Щеком вместе идут, а нет — могут со своей долей добычи в свои земли возвращаться.

Затем князь дал Хориву пять сотен — спуститься яром на Подол и там древлян повсюду бить нещадно, а хмельных полян вязать. И держаться, пока Щек и Воислав с подмогой не подоспеют. После чего всех повязанных и всех трезвых, ежели таковые найдутся, гнать сюда, на Майдан. Здесь, у капища, князь будет ждать их. Здесь на сей раз не сходка будет — суд княжий!

Отослав Хорива, Кий оставил две сотни — повязать валяющихся на Майдане, а сам с остальными дружинниками двинулся к своей горе, к пепелищу своего двора — навести порядок и отыскать дядю Идара, живого или мертвого…

Как вскоре выяснилось, северяне ушли со своей долей мимо Гор вверх по Днепру и Десне, а росичи разделились: одни воротились к себе на Рось, другие пошли со Щеком и Воиславом.

К концу дня порядок на Горах был кое-как восстановлен. Хотя все утомились беспредельно, Кий не пожелал откладывать и принялся вершить свой княжий суд на ночь глядя, приготовив костры и смоляные факелы.

Удалось повязать десятка два древлян, остальные же, протрезвев, рубились отчаянно и живыми не дались. Согнанных на Майдан полян окружили дружинники, ратники и вои были тут же.

И был княжий суд недолгим.