Поляница

Последняя пара закончилась. Виктор вышел из института, постоял на крыльце, глядя на то, как осенний дождь сечет листья кленов. Мельников был недоволен: сегодня ему не удалось толком пообщаться с Владой. Сначала в институт пришла эта симпатичная женщина в деловом костюме, назвавшаяся психологом, затем Влада и Лора ушли на семинар по немецкой средневековой литературе, на который Виктор записан не был.

Парень вздохнул, набросил на голову капюшон и побрел по асфальтированной дорожке к выходу с институтского двора. Может, завтра ему удастся больше видеть Владу. В последнее время она стала какая-то странная. Молчит все время, думает о чем-то. Пару раз Виктор видел на глазах у девушку слезы. Один раз он даже попытался у нее спросить, в чем дело, но она махнула рукой и убежала.

«Долгов, конечно», — с внезапной ревностью подумал Мельников.

Препод по старославянской мифологии давно не появлялся в институте — вроде как заболел. Неужели из-за этого страдает Влада? Могла ли она влюбиться в мужчину на двадцать лет старше нее?

— Ну нет, это нереально, — буркнул Виктор. Мельников был убежден, что девушкам нравятся ровесники — молодые, подкачанные парни с рыжей шевелюрой и зелеными глазами. Такие, как он.

Студент дошел до остановки, полез в карман за смартфоном: когда там автобус?

— Добрый вечер, Виктор.

Он поднял глаза и с изумлением увидел сегодняшнюю красавицу-психолога. Белоснежно улыбаясь, она смотрела на него из притормозившего у обочины черного «Гелентвагена».

— Садись, подвезу, — сказала Ева Карловна.

— Да я …, - начал было Виктор, но затем подумал: а почему бы и нет, и сел в машину.

«Гелентваген» неторопливо поехал по вечерним брянским улицам.

— Куда везти? — спросила Ева Карловна.

— Мегаполис-парк.

— О! Отличное место.

Пару минут ехали молча. Виктору стало неудобно: его бесплатно везут, а он даже разговором водителя развлечь не в состоянии. Тем более, это не таксист какой-то, а очаровательная женщина.

— А Влада вам кем приходится? — осторожно спросил Виктор. — Родственница?

Ева Карловна улыбнулась.

— Нет, она ко мне на прием пришла за психологической помощью.

— Ничего себе! — удивился Виктор. — А что случилось?

— Она тебе не сказала?

— Нет.

— Ну, прости, я тоже не имею права тебе говорить, — вздохнула доктор Лесная. — Врачебная тайна.

Какое-то время ехали молча, и на этот раз тишину нарушила Ева Карловна:

— Мне кажется, ты ей нравишься.

Виктор слегка покраснел.

— Серьезно?

— Ну, да. Я в этом кое-что понимаю.

Мельников ощутил, как в грудной клетке разлилось что-то теплое, доброе, невероятно приятное. Захотелось немедленно написать Владе, сказать ей что-нибудь. Он вытащил смартфон.

— Не пиши, — предостерегла Ева Карловна, каким-то образом догадавшись, что он хочет сделать. — Сама напишет.

Мельников повиновался.

Но вот и поворот на «Мегаполис-парк».

— Третья линия, дом 42, - сообщил Виктор.

— Угу, — отозвалась Ева Карловна.

Когда «Гелентваген» остановился рядом с домом Мельникова, парень от всей души поблагодарил благодетельницу, попрощался, но …

Но ему почему-то не хотелось выходить из машины. Он искоса смотрел на Еву Карловну. До чего красивый профиль! Какие чувственные губы, шикарные густые волосы! И пуговка на блузке расстегнута.

— Ну, ты выходишь?

— Да, — шепнул Виктор, не понимая, что с ним происходит.

Доктор Лесная внезапно наклонилась и ее губы слились с губами Виктора. Мягкий, нежный вкус — дикий мед, малина, какие-то душистые травы. Он был на лугу — широком русском лугу. Вдали виднелась деревня, золотой купол церквушки. И она — Евушка. Красавица с вплетенными в косу разноцветными ленточками.

— Ай!

Виктор схватился за затылок. Ева Карловна отстранилась, пряча что-то в карман пиджака.

— Вам пора, юноша, — сухо сказала она. Евушка с диким медом на губах враз исчезла. Виктор, не понимая, что на него нашло, вылез из машины и заспешил к подъезду.

— Долго же ты шлялась, — проворчал кот.

Ева Карловна с удовольствием скинула туфли и, пройдя в гостиную, села на софу, поджав ноги. Фролов, лежа на диване, смотрел телевизор. Баба-Яга поморщилась:

— Авдей, ты хоть бы носки снял и ноги помыл, когда уже оставишь свои дикарские привычки?

Богатырь недовольно проворчал что-то, но, тем не менее, направился в ванную. Раздался плеск воды.

— Добыла волосы? — спросил Баюн.

Ева Карловна молча положила на постель две тонкие прядки — светлую и рыжую. Кот довольно заурчал.

— Ева, когда, наконец, мы расправимся с Кощеем и откроем врата? — спросил Фролов, входя в комнату. Его босые ступни были огромными — не меньше сорок седьмого размера. Ногти на пальцах — толстые, темные, похожи на кору старого дерева.

— Скоро, друг мой, — отозвалась Ева Карловна, потягиваясь. — Устала сегодня, ох, устала. А еще ведь приворотное зелье готовить!

— И охота ж тебе заморачиваться, Яга, — проворчал Фролов. — Раньше для богатыря девицу распластать было плевым делом. А я чем хуже? Только поручи!

— Я тебе распластаю, — сердито замахнулась на него Ева Карловна.