Поляница

Она взяла волосы и отправилась на кухню. Фролов подмигнул коту и улегся на диван. Он щелкнул пультом и на экране появились обнаженные девицы. По пятому каналу шел старый фильм «Шоугелз».

Ночью Влада несколько раз просыпалась и, вскакивая, настороженно смотрела в окно. К счастью, громадный волк, так напугавший ее, больше не появлялся.

В институте дела шли по-прежнему. Долгов все еще уклонялся от исполнения преподавательских обязанностей. Проходя мимо деканата, Влада слышала, как ректор требовал связаться с Александром Степановичем и сообщить ему: еще один прогул — и увольнение.

Влада испытала мстительную радость: так ему и нужно, предателю.

Мельников после случайной встречи в коридоре с Евой Карловной был сам не свой. На Владу не смотрел, отворачивался, задумчиво глядел в окно.

Лишь Лора оставалась такой, как всегда: ироничной, но доброй и всегда готовой дать полезный совет.

В четверг, как раз перед все еще внесенной в расписание лекцией Долгова, Влада с подругой пришли в столовку. Пахло пшенной кашей: мягко говоря, не самое вкусное и любимое блюдо, но Влада не успела позавтракать и слона бы съела.

На раздаче сегодня была не тетя Клава — полная, улыбчивая женщина, — а сухонькая старушка в платке, чуть ли не полностью скрывающем ее лицо.

Влада получила кашу, бутерброд с маслом и сыром на тарелочке. С компотом старушка что-то завозилась, но наконец, выдала студентке наполненный до краев стакан. Лора также получила свой скромный паёк, и подруги направились к столам.

В отличие от большинства студентов, которые пшенку брать не стали, Влада и Лора кашу съели. Принялись за компот.

«Странный запах, — подумала Влада, запивая бутерброд компотом. — Можжевельник, что ли?».

— Как думаешь, Долгов сегодня придет? — спросила Лора.

Влада пожала плечами. Придет или не придет, — ей все равно.

Перекусив, подруги направились в институт.

В коридоре столпилось десятка два студентов — ждали Долгова. Божена Мальцева ехидно посматривала на Владу, взгляд ее словно говорил: «Опять не придет твой старый любовничек».

На своем любимом подоконнике в конце коридора сидел Мельников, читал какую-то книжку.

— Пошли к Виктору, — предложила Лора и тут же изумленно спросила. — Да что с тобой такое?

С Владой, и правда, творилось нечто странное. Увидав Мельникова, она вдруг замерла, вытянулась в струнку, как сурикат.

— Витя! Витенька, я люблю тебя!

Едва ли стены самого старого в Брянске института когда-либо слышали подобный крик, полный подлинной женской любви и настоящей бабьей тоски.

Крикнув это, Влада ломанулась к Виктору, расталкивая однокурсников.

Божена с подругами сначала рты разинули от удивления, а затем стали смеяться. Не смеялась только Лора: она так и осталась с разинутым ртом и выпученными глазами.

Добравшись до Виктора, Влада заключила его в объятия.

— Витенька, любимый!

Мельников был так поражен, что не ответил на поцелуй девушки и пытался отстранить ее.

— Речкина, что ты делаешь? — бормотал он, покраснев, как рак.

— Ты мой, мой навсегда! — рыдала Влада. — Не отвергай меня!

Студенты, обступив парочку, пораженно комментировали происходящее. Парни откровенно завидовали Мельникову.

— А ну-ка, пропустите! — раздался строгий голос.

Долгов растолкал зевак и, схватив Владу за плечи, оторвал ее от смущенного донельзя Мельникова. Девушка выдиралась, рыдала, тянула руки к Виктору, но Александр Степанович уверенно повел ее к выходу из института.

— Куда вы меня ведете? — пьяным голосом взывала Влада. — Отпустите меня! Мне нужно к моему возлюбленному!

Долгов молча открыл дверцу автомобиля, усадил студентку.

— Я не поеду! Виктор!

«Ламборджини Ураган» рявкнул, как готовящийся к рывку гепард.

Все прошло так же внезапно, как и пришло.

Влада изумленно посмотрела на Долгова. Тот с сосредоточенным видом следил за дорогой.

Произошедшее в коридоре института стояло перед глазами, как калейдоскоп ярчайших картин. Вот Божена, триумфально снимающая происходящее на «айфон»: вот вам и тихоня-отличница Влада Речкина, я же говорила, говорила! Пораженное лицо Лоры. Виктор, неловко пытающийся отстранить рвущуюся целоваться Владу. Лица, лица, лица. Удивленные, возмущенные, глумливые.

Острый стыд рвал душу на части. Владе хотелось превратиться в самое мелкое насекомое на земле, забиться в какую-нибудь щель глубоко-глубоко и просидеть там до конца жизни.

— Что со мной было?

Долгов искоса взглянул на Владу, коротко бросил:

— Приворотное зелье.

— Что?!

И тут же пазл сложился в голове Влады: Ева Карловна! Конечно, это ее рук дело. Она же сказала Владе, что что-нибудь придумает. И своими колдовскими способностями бахвалилась. Но как Баба-Яга умудрилась подсунуть Владе приворотное зелье?

— Можжевеловый компот!

Долгов недоуменно взглянул на студентку.

— Сегодня в столовке какая-то незнакомая старуха подала можжевеловый компот.

Кощей нахмурился:

— Ева Карловна, конечно. В своем настоящем обличье явилась ради такого дела.

— Но что она хотела?

— Ясно что. Надеялась, что ты инициируешься от приворотной любви.