Полянский. Детектив-медиум

– Беру, что есть, не привередничаю. Тогда дело закрыли, подсудимый оказался в лечебнице и покончил с собой,

– И в чём проблема?

– Я подозреваю, что убийца на свободе, и он не остановится.

– Так, и при чём тут я? – София скрестила руки на груди.

– Вы поможете провести беседу с человеком. Его сына судили за это преступление.

– Подождите, Полянский! – она тряхнула головой. – Так судили и закрыли в больнице, покончил с собой, или он на свободе? Я не поняла!

– Вот и поможете разобраться! – он указал на машину галантным жестом, приглашая.

– Ладно, но после повезёте меня обедать!

– Со всем моим удовольствием! Обещаю! – кивнул детектив.

Совсем недалеко проехали в область, свернули с шоссе в небольшой посёлок из уютных симпатичных одинаковых домиков. София разглядывала респектабельные фасады, и думала о родителях, с которыми не виделась уже четыре года. Они в Италии. У отца двойное гражданство, давно работает в международной фармацевтической компании. У них там тоже небольшая вилла, служебное жильё. Мама присылала видео с маленькой экскурсией. Она там преподаёт русский как иностранный язык. София скучала без родных, изредка созванивались. Они близки, но в детстве ей часто их не хватало, родители постоянно были заняты работой и учёбой.

Полянский припарковался у высокого светло-серого забора. Вышли из машины. Он стал звонить у входа, в переговорном устройстве сначала что-то затрещало и зашипело, потом раздался внятный вопрос.

– Кто?

– Иван Данилович Никонов?

– Вы кто?

– Полянский. Я вам звонил. Это насчёт вашего сына.

Раздался электронный писк, щёлкнул замок калитки. Полянский пропустил Софию вперёд. Прошли по короткой мокрой дорожке через двор с ухоженным газоном. Дом в два этажа, отделанный декоративной штукатуркой. Белый, серый и песочные цвета преобладали в оформлении крепкого особняка.

На крыльцо вышел хозяин, широкий, почти квадратный внушительный мужчина, с изрядной проседью в чёрной бороде. Нос и щёки в сосудистой сетке, в мутноватых глазах красные прожилки, подрагивающие в треморе пальцы – София узнала приметы алкоголика. Усталый настороженный, даже враждебный взгляд встретил гостей.

– Я же вам всё объяснил по телефону, – мужчина ткнул пальцем в их сторону.

– Не всё, и не объяснили, – спокойно ответил Полянский.

– Мой мальчик умер, и очень давно. Вы приехали выкапывать старые сплетни? Моя семья достаточно пострадала. Что вы мне скажете нового?

– Скажу, что ваш сын жив и продолжает убивать!

Никонов переступил с ноги на ногу, нервно закрыл рукой горло, и, откашлявшись, быстро оглядел соседские заборы.

– Зайдите в дом, – кивнул он.

Они прошли внутрь, расположились в гостиной почти без мебели. Пустые полки в холле, и в красивом серванте в углу. Никакого декора, картин или посуды. Приоткрыто окно, в комнате прохладно. Большой плотный ковёр, заглушающий шаги, покрыт пятнами, с которыми не справилась химчистка.

София поискала глазами семейные фотографии, но обнаружила только один снимок в рамке на каминной полке. Хозяин дома в генеральском мундире, и в компании первых лиц. Никаких признаков жены, или детей. Ни звуков, ни запахов. Она переглянулась с Полянским, поняла, что он также обратил внимание на нежилую обстановку.

– Если вы собираетесь меня шантажировать, то вы не первый…. И мой адвокат таких проходимцев знаете, сколько засудил! Смерть Лёни доказана.

– А у меня есть доказательства его жизни.

– Бред! – Никонов отмахнулся.

– Иван Данилович, вы ведь сохранили историю болезни вашего сына? – спросил детектив.

– Нет, – генерал напряжённо выпрямился.

– А где он проходил лечение? Документация хранится в архиве медицинского учреждения в течение пяти лет по регламенту. Но вам должны были отдать личные вещи, его рисунки, записи. Он вёл дневник? Или тетради так же приобщили к истории болезни? – выступила вперёд София.

– Я ничего не сохранил. Если б у вас были дети, вы б меня поняли. С его смертью и для меня всё закончилось, – тяжело вздохнул Никонов, опускаясь в кресло.

Полянский вынул из внутреннего кармана конверт, и из него достал несколько распечатанных снимков. Медленно разложил их на столе перед застывшим Никоновым. София чуть наклонилась, чтоб рассмотреть фото, но её замутило.

«Господи!».

Оперлась на спинку кресла и перевела дыхание.

– Вот это жертвы неизвестного убийцы, дело пятнадцатилетней давности. Паевская подозревала вашего сына. Тогда он был неопытен и плохо скрывал улики. На чём он попался? На сувенире? Так? Следователя потом быстро сплавили на пенсию, чтоб не задавала вопросов. А вашего сына признали невменяемым, принудительное лечение в закрытом учреждении. Хуже тюрьмы. Такое пятно на репутации, а самоубийство молодого человека смыло позор с семьи. С тех пор он стал умнее. Сколько тел он скрыл за эти годы? Вот это эпизоды в январе и феврале этого года. Травмы идентичны совершенно. Если вы не сдадите его мне, дело со дня на день поднимет следственный комитет, и вы не сможете его снова защитить. Я ещё могу помочь, – Полянский говорил уверенно и спокойно.

– Он не делал этого! Он болел, он не виноват! – генерал повысил голос.