Поляризация литературно-критических позиций и российское общественное сознание на рубеже 1980‑х — 1990‑х годов

Как и в период «оттепели», сталинизм ассоциировался, и небезосновательно, с властью бюрократии. Никому не известный экономист Г. Попов мгновенно стал одним из самых популярных в стране людей, напечатав в 4‑м номере «Науки и жизни» за 1987 г. статью «С точки зрения экономиста. О романе Александра Бека „Новое назначение“», где определил сталинскую экономическую модель как Административную Систему и тем самым создал предмет для легальной социологической критики, которая при этом не покушалась бы на социализм вообще. (В период перестройки, нужно заметить, было легко стать известным: слишком много было такого, о чем можно было сказать впервые, во всяком случае впервые после «оттепели».)

Антисталинская тема в перестроечной прессе утвердилась как главная. Опубликованный весной 1987 г. роман А. Рыбакова «Дети Арбата» многие писатели и критики в 1‑м номере «Литературной газеты» за 1988 г. назвали самым сильным своим впечатлением предыдущего года. Тогда же, в 1‑м номере «Знамени» за 1988 г., появившаяся пьеса М. Шатрова «Дальше… дальше… дальше!», с совершенно «оттепельных» позиций противопоставлявшая мудрого Ленина и его благородных соратников типа Бухарина извратившему прекрасные революционные идеи Сталину, вызвала ожесточенные споры. Этот неизбежный второй прогон критики сталинизма с «ленинских» позиций, позиций «хорошего» социализма даже несколько отвлек общественное внимание от современных проблем, в том числе литературных. Современность словно не давала столь значительной почвы для спора[5]. Против перестройки формально никто не выступал, она ведь проводилась «партией». Реабилитацией репрессированных занимались официальные власти. Вслед за Е. Евтушенко (Возвращение поэзии Гумилева // Литературная газета. 1986. 14 мая) заметку о расстрелянном поэте — «Поэт Николай Гумилев» — опубликовал в ультраперестроечном «Огоньке» (1986. №36) не кто иной, как новый первый секретарь правления Союза писателей СССР В. Карпов. Первое прямое выступление против В. Карпова и его предшественника, а затем некоторое время председателя писательского Союза Г. Маркова было опубликовано Н. Ильиной лишь во 2‑м номере «Огонька» за 1988 г., и только в 43‑м номере того же журнала появилась статья Вл. Вигилянского «„Гражданская война“ в литературе, или О том, сколько можно „уворовать“ у Льва Николаевича», где многочисленными цифрами демонстрировалась колоссальная диспропорция в количестве изданий и тиражах книг писателей «с постами» (тут же поименованных[6]) и талантливых писателей, не имеющих власти; процитированные слова Ю. Бондарева о «гражданской войне» в литературе, о вынужденном отступлении писателей под натиском врага «до Сталинграда» автор статьи объяснял паническим страхом перед тем, что сложившееся положение может измениться.

Наиболее неприкасаемым оказался Союз писателей как таковой, само ведомство, порождающее власть литературного чиновничества: написанная в декабре 1987 г. статья Л. Баткина вообще против Союза писателей как неспособной к демократической перестройке организации шла к читателю почти два года через семь редакций «самых-самых перестроечных и передовых наших журналов», даже готовый набор рассыпали после чьего-то звонка; в «Огоньке» автору объяснили: «Если бы вы написали прямо-таки против Советской власти, то было бы все же не так сложно печатать, как против Союза писателей». «Ну, конечно, — комментирует Л. Баткин. — „Советская власть“ — это нечто отвлеченное, это все мы вместе и никто конкретно. Поэтому критика „Советской власти“ хоть и нежелательна, но допустима. А тут — реальная могущественная организация, тут личные интересы вполне определенных людей с очень длинными руками»[7].