Полярная мечта

«Здесь», — подумал Федор и решительно направился по аллее сада. Поднимаясь по мраморной лестнице, Федор испытывал то же, что чувствует новичок, взбираясь в бурю по трапу. Покрытые ковром ступени словно проваливались, уходили у него из-под ног. Сдерживая шаг, он чинно поднялся в огромный двусветный зал. Бюсты великих композиторов напомнили, что это концертный зал. Однако здесь не было ни партера, ни балкона, ни лож, ни даже эстрады. Вместо поперечных рядов кресел вдоль зала тянулись линии прозрачных кабин с мягкими диванами, обитыми васильковым плюшем.

Федор, бесшумно шагая по упругому китайскому ковру, обошел все кабины, пристально всматриваясь в как бы погруженных в раздумье людей. Потом он вошел в одну из свободных кабин, прикрыл за собой тяжелую прозрачную дверь, и сразу же неожиданно наступила полная тишина, какая бывает лишь ночью в пустой квартире. Федор посмотрел на часы, улыбнулся чему-то и опустился на покойный диван. Закурить он побоялся, не зная, как здесь устроена вентиляция. Он протянул руку к маленькому столику и взял с него тяжелый том, оказавшийся каталогом. Дворец звуков, как прочел Федор, был грандиозной «звукотекой», подобием библиотеки, где хранились не книги, а записи звуков, все, что можно запечатлеть на пленке: выступления общественных деятелей, музыкальные произведения в разных исполнениях, сцены из театральных пьес, доклады на любую тему, циклы лекций.

Звукотека была автоматизирована. Ею можно было пользоваться с помощью любого квартирного телефона. Достаточно набрать номер ее коммутатора, а потом номер из каталога, аппараты сейчас же включат заказанную запись, и можно прослушать ее через свой репродуктор. Телефоном же в это время можно пользоваться, потому что передачи звукотеки идут на токах высокой частоты и не мешают обычным разговорам. Прежде так вели только междугородные переговоры, несколько по одному проводу.

Федор подумал: «Сидя за тысячу миль у репродуктора и вуз закончишь. А захочешь, придешь во Дворец звуков, выберешь концерт по собственному вкусу или по вкусу спутницы».

Федор сначала бесцельно перелистывал каталог, но потом вдруг сосредоточенно стал искать что-то. И нашел… Чуть нервничая, он набрал на диске аппарата несколько цифр. Потом замер.

И откуда-то грянули могучие тяжелые аккорды. Не было ощущения звучащего репродуктора. Чистые, ясные звуки окутали Федора со всех сторон, завладели им. Он физически окунулся в них, ничего не слыша и не ощущая ничего другого, кроме них.

Тысячи мелочей отвлекают тебя от обычного громкоговорителя. Музыка, которую ты слушаешь походя, только краем касается тебя, оставляя нетронутыми тайные твои струны, а они могли бы зазвенеть ей в ответ.

Тяжелые аккорды рассыпались блестящим пассажем. И каждая бисерная нотка нашла отзвук в душе Федора. Никогда не думал он, что способен так слушать музыку. Он забыл про зал, про кабину, забыл, зачем пришел сюда. Могучая сила завладела им и повлекла его в неведомый мир. Гремят раскаты. Накренилась кают-компания, хрустят шпангоуты. Маленькая пианистка мужественно продолжает играть… Федор видел наклонившееся пианино, девочку со светлыми косичками, которая была сильнее собственного огромного детского страха.

И вот перед мысленным его взором уже другая пианистка, красивая, гордая, которая всего лишь один раз играла для него.

Музыка внезапно оборвалась. В открытой двери кабины — потому музыка и выключилась автоматически — стояла высокая стройная девушка с красивым, строгим лицом и настороженными серо-голубыми глазами. Сколько раз представлял себе Федор это лицо!

Он встал.

— Что вы слушали? — спросила она, горячо пожимая его руку.

Вместо ответа Федор закрыл дверь кабины, и музыка возобновилась. Нежная мелодия рояля сопровождалась оркестровым фоном: так на лесной поляне жужжат пчелы, шелестят листья, журчит ручеек, перекликаются вдали дети, где-то едет лошадка…

Они сидели рядом. Федор молча смотрел на Женю: лицо ее покрылось румянцем, она опустила голову.

Немного смущенная, она захотела выключить музыку, но Федор удержал ее руку. Фортепианный концерт заканчивался могучим гимном. Федор все так же молча поднес к своим губам холодные, волшебные пальцы, которые способны были создать этот звучащий сказочный мир.

Второй раз в жизни поцеловал он эту руку.

— Я лучше сама вам сыграю, — сказала Женя. — Хотелось поговорить по душам. Я вообще люблю приходить сюда. Курите. Здесь можно. Кондиционированный воздух. Искусственный климат. Можно заказать хоть пургу… — и Женя осеклась. Чья-то тень встала между ними.

Федор все понял.

— В знаменательный день встретились. Сбылись мечты, — он достал из кармана «Правду».