Полярная звезда

Мне перегородили дорогу три огромных парня. Да, было очень темно. Я вышла прогуляться со своей собакой. Погода была очень хорошей, прошел дождь, этот свежий воздух…

-Здравствуйте. Мне бы домой, ребята.

– А ты не спеши, не спеши.– Один из парней взял на руки мою собаку, – Какая красивая.– И одним движением свернул ей шею.

От звука хруста шейных позвонков у меня потемнело в глазах, и ком подкатил к горлу. Я в отчаянии облокотилась на ближайшее дерево.

Да, они меня изнасиловали. Втроем, по очереди. А потом жутко избили и бросили умирать, прямо там, у подъезда. Но я выжила.

Помню, как ползла домой, на четвереньках, как избитая собака, а в голове стоял невыносимый гул. На лестничной клетке я падала несколько раз, а когда трясущимися руками пыталась войти в дом, из соседней двери выглянула соседка.

– Женечка, боже, что с вами случилось?

– Я… Упала неудачно.– Меня тряс озноб, и я не могла нормально говорить.

– Давайте я вам помогу…

– Себе помоги.– Прорычала я не своим голосом и ввалилась в квартиру.

***

Я присела на колени перед зеркалом, абсолютно голая, и улыбнулась своему отражению. Меня не пугало мое лицо в сплошных кровоподтеках, не пугала моя больная улыбка. Я склонила голову набок, улыбнулась, а затем, со страшным ревом схватила зеркало и ударила его об пол.

Тоже самое произошло с зеркалом в ванной. Я присела на пол, и набрала кусочки стекла, перекладывая их из рук в руки.

– Что же ты делаешь, Евгения? – Я увидела бабушку, она стояла в дверях.– Посмотри, на кого ты похожа.

– Все в порядке, Ба.– Ответила я.– Все будет хорошо…»

***

Я был еще очень молод, когда осознал одну важную для себя, понятную истину. Нет оправдания, если открывшаяся нам дорога так и остается просто дорогой, на которой мы не оставили наших следов. Борьба – это та же дорога, и ступая по ней, протаптывая пути правды жизни, мы находим ней свою Тропинку.

Сейчас, уже поздней, темной, холодной апрельской ночью я шел на последний этаж старого общежития в городе Инкери, и в голове крутились миллиарды мыслей. Разумеется, это то самое метро, Аня, Саша Бухарский, мое детство, теплоход. Это все подлые враки, что взрослые не вспоминают свою юность, это лишь безнадежные попытки избавить себя от терзающих воспоминаний и осознания собственных ошибок. Все просто.

Я остановился в начале длинного коридора, по обеим сторонам которого было не меньше десяти комнат. Мой друг, теоретически, мог находиться в любой из них, но я твердо решил, что нам нужен серьезный разговор. Иначе мы обе потеряем шансы выжить и будем обречены на совершенно глупую, ненужную погибель.

На сей раз полы не скрипели под моими ногами, а лунный свет будто бы светил путнику путеводной звездой. Вы знаете, у меня не было страха, нет, было какое-то смирение. Я понимал: то, что я именно сейчас делаю, – это важно, нужно, для решения тех проблем, в которые меня угораздило вляпаться.

Вдруг мне послышался чей-то плач, не ребенка, нет. Это были слезы отчаяния, какой-то полной безнадежности. Плакала девушка, за одной из тех дверей, до которых я еще не успел дойти. Рисковать или нет, – это уже вопрос решенный, но я действительно боялся, это ведь естественное человеческое чувство. У меня перед глазами был наш с ней последний разговор. Я бы не сказал, что это было какое-то очень приятное рандеву.

– Хай!