Полярный круг. Выпуск 2

О "проекте" Тавриева и КО я доложил в общих чертах Тихону Никола-евичу еще до вашего вызова в Москву. Тогда и возникла идея рекомендовать Вас в главные инженеры строительства Иманской АЭС вместо отозванного Башкирова (который был, к сожалению, сторонником "проекта" Тавриева или во всяком случае относился к нему благосклонно). Когда Вы были еще в пути, я, по поручению Тихона Николаевича, звонил Захарову по поводу вашего назначения, и, в частности, говорил с ним о том, что Вы займетесь завершением сооружения отводного канала согласно утвержденному проекту. Не скрою, разговор был не из легких и вообще позиция тов. Захарова в этой проблеме вызывает, мягко говоря, недоумение.

Теперь у нас надеются на энергичные действия нового главного инженера, на Вас, Дмитрий Павлович...

От себя скажу, что и я в Вас очень верю. Тем более что тема моей диссертации, над которой я сейчас работаю, - "Сооружение отводного канала на Иманской АЭС с использованием естественного водного бассейна", то есть озера Ясное. Я был бы Вам очень признателен, Дмитрий Павлович, если бы Вы согласились быть моим научным руководителем. А в дальнейшем можно подумать о совместной работе на этом богатейшем материале. В смысле публикации у меня в наших журналах и издательствах есть кой-какие связи.

Как Вы устроились на новом месте? Как Вам Заполярье? Кстати! Не за горами полярная ночь и прочие северные прелести. Вам необходимо подумать о теплой одежде. Есть ли у Вас дубленка? Если нет, могу достать французскую или, в худшем случае, болгарскую по сходной цене. Вы только черкните. И вообще - пишите!

Дружески - Ваш Саша"

""Мой Саша..." - подумал Себастьянов. - "Парень-паренек"..."

Он еще раз прочитал письмо.

"Так, так... Понятно. Собственно, что мне понятно?.."

В дверь постучали.

- Войдите! - вздрогнув, сказал Себастьянов.

В открытую дверь просунулась голова Тавриева.

- Вы готовы? Машина внизу.

У Тавриева был старенький, замызганный "Москвич" вишневого цвета; заднее сиденье было завалено спальными мешками, какими-то свертками, складными удочками.

Распахивая перед Себастьяновым дверцу, Тавриев сказал:

- Прошу! Мы с вами поедем в дальний край Ясного, там у лесника оставим машину и на лодке переплывем на другой берег, в сосновый бор. Знаю я там одно местечко.

...Быстро выехали из поселка Северный; началось бетонное шоссе, рассекающее болото с белыми островками отцветшей пушицы, с уныло торчащими из воды тощими одинокими сосенками.

Скоро свернули на боковую грунтовую дорогу. "Москвич" стало кидать на ухабах. По сторонам теперь был сосновый лес. Иногда близко подходило озеро, и видны были прозрачные волны, набегающие на каменистый берег.

"Странно, - думал Дмитрий Павлович, - девятый час вечера, а деревья освещены солнцем. Странно все. Зачем-то я согласился ехать..."

- Вы еще не успели присмотреться к здешним местам? - нарушил молчание Тавриев

- Не успел. Некогда. Да я, если говорить честно... - он быстро взглянул на суровый, четкий профиль прораба,- не очень-то большой любитель природы.

- Я здесь сразу после института. - Тавриев вроде бы не расслышал последних слов Себастьянова. - Скоро уже тридцать лет. И все не могу привыкнуть.

- К чему?

- К этой красоте. - Тавриев сбавил скорость. - Вы всмотритесь.

Себастьянов снисходительно улыбнулся и стал смотреть в окно.

Все чаще подходили к дороге озера, ртутно блестя сквозь четкую сетку деревьев. Между озерами шли низкорослые сосновые и еловые леса. Иногда леса карабкались на пологие холмы и отчетливо были рассечены гранитными грядами, огромными валунами самых причудливых форм - то были древние маршруты ледника. В окружающем мире преобладали три цвета: голубой - небо и озера; темно-зеленый - леса; серый - гранит, валуны, мхи. Меланхолический розовый цвет еще был разлит кругом, наверно от приближающейся вечерней зари. Впереди покачивалась плавная гряда гор, и они тоже были едва уловимо подкрашены розовым.

Дмитрий Павлович поймал себя на том, что не может оторвать взгляда от картин за окном машины. Он начал вдруг улавливать некую закономерность, замкнутый, как будто кем-то продуманный цикл: озера, леса, суровые каменные глыбы, покрытые мхом... В то же время в этой чередующейся закономерности была пластичная целостность, заключающая в себе гармонию, совершенство...

Он увидел в зеркальце, что Тавриев пристально, напряженно разглядывает его.

- У северной природы есть одно потрясающее свойство, - опять заговорил Тавриев. - Нет, лучше так... - Он остановил машину. - Давайте выйдем.

Как только Себастьянов ступил на влажный грунт дороги, вдохнул сырой лесной воздух, ощутил резкую свежесть, он словно оглох - казалось, плотная тишина поглотила его.